«Красное и коричневое» и другие пьесы
Шрифт:
Й о т а (объясняет знаками, что никакого переселения душ нет).
А н о м а л и я. Йота говорит, что никакого переселения душ нет.
А с п а р у х. Тогда объясните мне такой реализм: сколько раз — и не во сне, а наяву — сижу я, Шишман, в нашей с тобой комнате и чувствую, что вовсе я не в нашей с тобой комнате…
Т р а к т о р о в. Материалистами стали, не верим в указания…
А н о м а л и я. Тсс!
Ш и ш м а н. Рассказывай, Аспарух, рассказывай!
А с п а р у х. Так вот, значит, не сплю, сижу в комнате, а чувствую, что вовсе я не в комнате, а за рулем автофургона — знаете, которые на международных
Ш и ш м а н. Международные перевозки всего лет двадцать как появились. Не мог ты на них работать тыщу лет назад. От нервов у тебя это. Больно нервный народ стал!
А с п а р у х. Нервы у меня есть, спорить не буду. Вот у тебя их, Шишман, нету. Поэтому ты и не замечаешь того, что реализм считает нереальным.
Ш и ш м а н. Реализм-то есть, а переселения душ нету.
Г е н а. Да почему же нет, мать вашу за ногу!
К ы н ч о.
О призрак мой! [2]2
Здесь и далее «Гамлет» цитируется в переводе М. Лозинского.
Т о п у з о в (появляется в дверях).
Иди за мной!К ы н ч о.
Иду!Т о п у з о в.
Уж близок час мой, Когда в мучительный и серный пламень Вернуться должен я.К ы н ч о.
О бедный призрак!Т о п у з о в.
Нет, не жалей меня, но всей душой Внимай мне.К ы н ч о.
Говори: я буду слушать.Т о п у з о в.
И должен отомстить, когда услышишь.К ы н ч о.
Что?Т о п у з о в.
Я дух, я твой отец, ПриговоренныйК ы н ч о.
О боже!Т о п у з о в.
Отомсти за гнусное его убийство.(Уходит в свою комнату.)
К ы н ч о. Видели?
Ш и ш м а н. Ты про что?
К ы н ч о. Явился.
Т р а к т о р о в. Кто?
К ы н ч о. Призрак.
А н о м а л и я. Никто сейчас сюда не являлся.
Й о т а (тоже объясняет, что никто не являлся).
Т р а к т о р о в. Завязал бы, Кынчо… Пьянка никого еще до добра не доводила.
К ы н ч о. Неужели вы его не видели?
Т р а к т о р о в. Да не было тут никого, кроме своих.
Г е н а. Будь я проклята, мать вашу за ногу, если переселения душ нету!..
Скрип двери. Входит Т о п у з о в.
Т о п у з о в. Никакого переселения душ не существует. Существует смерть, одинаковая для всех и разная для каждого в отдельности. (Подходит к Величке.) У вас пуговички не хватает. Я сразу обратил внимание, как вошел. (Протягивает ей пуговицу.) Вот, пришейте. Я совершенно бескорыстно.
В е л и ч к а (взглянув на пуговицу). Она самая!
Т о п у з о в. Потрясающая тишина! Я будто заново родился. Все бури и штормы позади, товарищ Топузов! Наконец-то и ты сможешь отдохнуть. (К Кынчо.) Очень рад, что мы с вами в одной комнате. Покойной ночи!
Топузов возвращается к себе. Старики стоят, точно загипнотизированные. Кынчо не решается последовать за своим новым соседом. Старики пожимают плечами.
Г е н а. Не к добру мы с тобой, Кынчо, сотворили эту штуку со скелетом. Прими таблеточку элениума. (Дает ему таблетку.)
А н о м а л и я. И две седуксена.
Т р а к т о р о в. И валерьяночки!
А с п а р у х (протягивая Кынчо бутылку). Хлебни-ка лучше водочки… И не раскисай!
Г е н а. Покойной ночи, Кынчо!
Все тихонько расходятся по комнатам. Кынчо глотает таблетки, осушает одним духом бутылку, идет к себе, но тут же возвращается. Слышны негромкие, отдаленные звуки барабана. Кынчо прижимается к стене.
Барабан звучит все более четко. Это ритмы Африки. Вместе с ними в комнату врывается А л о и с. Все быстрее удары барабана, все более бурным становится танец. Обнаженная Алоис танцует перед оцепеневшим Кынчо. Мало-помалу африканский ритм сменяется болгарским народным танцем хоро. И медленно, тяжело и жутко вливается в комнату призрачная вереница танцующих хоро стариков и старух в ночных одеяниях. Впереди — Топузов. Кынчо выбегает на середину комнаты. Цепочка белых призраков смыкается в круг. Потом размыкается. Кынчо распростерт на полу. Белые призраки выстраиваются над ним, подобно хору в античной трагедии.