Красное колесо. Узел 3. Март Семнадцатого. Книга 3
Шрифт:
Мандат – прорезающий каменные стены. Ещё, может быть, и Николая возьмём живьём!
Повёл! Повёл. Пошли вдвоём.
Какими-то тёмными переходами. Подземным коридором. Большая подземная казарма, при электрических лампочках, переполненная солдатами, перемешанный гомон голосов.
Идея! Прямо – к народу. Отнять у них массы! Только голоса мало:
– Здравствуйте, товарищи! Привет вам от петроградского гарнизона, от Совета Солдатских Депутатов!
Кто ближе – услышал, отозвались
Ротмистр забезпокоился. Теперь сам:
– Пойдёмте же.
Ну нет! Только тут и собрать армию:
– Товарищи! Петроградский Совет имеет сведения: готовится незаконное освобождение свергнутого царя! С тем, чтоб его снова посадить на престол! Революционный Петроград надеется на вашу поддержку!
Ближние что-то отвечают – в том смысле, что понимают. А кто – отходит. А сзади спрашивают – о чём это?
Тут – если дали бы поагитировать свободно, то может быть сразу бы – и взят Николай!
Но ещё и хмурый поручик подхватывает под локоть:
– Идёмте же, идёмте!
Нет, этих поднять не успеть. Да неизвестно ещё и подымутся ли.
Светлая комната первого этажа. Человек двадцать офицеров караульного полка, вместе с Коцебу, уже слышали, знают, резко возбуждены. Хлынули навстречу полукольцом, наперебой (и Коцебу свои силы собрал революционным путём!):
– Это Бог знает что такое!
– Кто вы, полковник, мы вас не знаем.
– Военный человек не может так действовать!
– Мы все выполняем приказ!
– Это возмутительно! Только-только стали солдаты успокаиваться – и опять разжигать?
– Разбуровить, как у вас в Петербурге?
Плотно охватили! Эмиссар Исполнительного Комитета стал теряться. За последние дни офицеры так робки, а вот этой дружности он не ожидал. Если все они заодно, то их не пробьёшь.
Заблуждал его взор, на ком бы остановиться, и вдруг – увидел среди них знакомое лицо, да, знакомое! Немолодой уже прапорщик – да левый кадет! встречались!
Ну, так и быть должно было! Офицерство военных лет – это ж не прежние собакевичи.
И тот – узнал. И кричит:
– Господа! Одну минутку. Мы оказались знакомы! Разрешите нам поговорить конфиденциально?
Надежда на какой-то смысл. Офицеры стихли. Перешли с кадетом в соседнюю комнату.
– Сергей Дмитрич, так, кажется? Ваша затея безумна, откажитесь. Полк ни за что не допустит.
Что-то перестали прокалывать революционные фразы. Эмиссар оседал. И этот «Сергей Дмитрич» обыденный как будто срывал угрожающую змейную папаху. И станет известно, что – не полковник.
Хотя ручка браунинга виднелась из кармана.
– А какая затея?
– Вы хотите убить императора? Здесь, в его дворце?
– Да откуда вы это взяли? Только оттого,
– Но ротмистр Коцебу говорит, что ваш мандат… Вы разрешите посмотреть?
– Ну, пожалуйста.
И предъявление – первое обыденное, без эффекта. Однако на кадета впечатление сильное:
– Ваше поручение средактировано страшно, я не подберу другого слова. И что же можно подумать?
– Ну как… Принять меры, не допустить бегства. В интересах углубления революции недопустим здешний режим содержания. Если нужно, то…
– Что?
– Перевезти его в другое место.
– Это исключено. Это оскорбление полку.
От этих переговоров эмиссар не укрепился. Всё вязло. Вернулись в комнату к офицерам.
Масловский оглядывал их безнадёжно верноподданные гвардейские лбы: даже дни революции не сотрясли их собачьей верности.
Объяснил. У Совета есть неопровержимые данные, что коварно готовится бегство царя – для реставрации его. И полномочия комиссара (уже сдержанней) – пресечь такую опасность. Может быть, спокойнее – перевести царя в другое место.
Новый взрыв офицерского возмущения – и опять единодушный:
– Так вы нам не доверяете?
– Вы хотите отстранить наш полк?
Да в общем-то – и хорошо бы. Но видно, что не удастся:
– Господа, при чём тут недоверие? Если б я вам не доверял – я пришёл бы сюда не один, но привёл бы под дворцовые стены хоть целый корпус! Хоть весь матросский Кронштадт.
Кронштадтом их – как саблей по глазам, как кровью брызнуть в глаза, – откинулись.
– Кронштадт! – полосанул. Недолго и с вами справиться, только сбегать за матросами. – Но если я убеждусь, что арест произведен со всею строгостью, что охрана безупречна… М-может быть, м-может быть… – разочарованно уступал он, уже не видя, не веря успеху, – обойдёмся и без вывоза в Петропавловскую крепость.
Коцебу стоял с твёрдо-вызывающим взглядом, руку на эфес. Нет, не даст.
Старый коренастый капитан ответил мрачно и твёрдо:
– Вывезти Государя мы не дадим, хотя бы пришлось дать бой.
Всхлестнулся Масловский: а всё-таки?
– Вы отлично знаете, господа, что, если будет найдено нужным, – будет вывезен в Петропавловку и он, и вы, и кто угодно! Но может быть, повторяю, можно обойтись и без столкновения. Совет не хочет непременно столкновения. Я для того и поговорил с солдатами, чтобы убедиться… И вижу, что солдаты вполне лояльны Совету. Но я хочу понять в отношении вас…
Старшие офицеры отошли посовещаться в оконное углубление. И один из них после этого: