Красное море под красным небом
Шрифт:
Дракаста сдержанно кивала ему, но ничего не говорила и больше не приглашала для разговоров наедине.
Как полноправные члены экипажа, бывшие моряки «Вестника» получили право спать где хотят. Некоторые выбрали главный трюм, особенно те, кому появилось с кем спать из числа моряков с «Орхидеи», но Локки остался под ютом, где теперь стало гораздо просторней. В кости он выиграл запасную рубашку и пользовался ею как подушкой — после бесконечных дней сна на голой палубе это была настоящая роскошь. Заканчивая вахту перед самым рассветом, он мгновенно засыпал и спал, как
Жеан после ночных вахт спал, конечно, в другом месте.
В море больше ничего не видели до двадцать пятого дня месяца, когда ветер поменял направление и задул с юга. Локки после вахты лег на свое обычное место у борта и спал несколько часов, пока его не разбудил шум наверху. Он обнаружил у себя на шее Короля.
— Хах, — выдохнул Локки, и котенок принял это за сигнал, уперся лапами в щеки Локки и сунул мокрый нос ему между глаз.
Локки сел, моргая. Голова словно паутиной набита: что-то разбудило его раньше срока.
— Это ты? — спросил он, нахмурившись и двумя пальцами гладя голову котенка. — Мы ведь договорились больше не устраивать таких свиданий. Я к тебе не привязан, малыш.
— Земля! — послышался негромкий крик снаружи. — Три румба с правого борта.
Локки опустил котенка, недвусмысленно подтолкнул к другим спящим и выбрался на утренний свет.
На палубе все как обычно; никто не бегает, не приносит Дракасте срочных сообщений и даже не стоит у борта, глядя на приближающуюся землю. Кто-то хлопнул Локки по плечу; он повернулся и увидел Утгара, у которого через плечо свисал трос. Вадранец дружелюбно кивнул.
— Озадачен, красная вахта?
— Просто… Я слышал крик. И подумал, что будет больше возбуждения. Это Порт Расточительности?
— Нет. Уже Призрачные острова, но самый край. Отвратительное место. Осиновый остров, Сучий утес, Опаловые Пески. К ним мы не пристаем. До Расточительности еще два дня, и с таким ветром мы не пройдем тем путем, которым хотелось бы.
— О чем это ты?
— Сам увидишь. — Утгар улыбнулся, гордясь своей осведомленностью. — Точно увидишь. Иди досыпай. Через два часа снова на работу.
2
Призрачные острова постепенно окружали «Орхидею», как шайка грабителей, медленно приближающаяся к жертве. Горизонт, некогда чистый, теперь пестрел островами, поросшими туманными джунглями. Высокие черные вершины непрерывно ворчали, выбрасывая в тяжелое серое небо столбы пара и дыма. Шел дождь, но это была не безжалостная буря в открытом море, а скорее равнодушный пот тропиков, теплый, как кровь, и почти не обращающий внимание на ветер из джунглей.
Чем дальше они уходили на запад, тем светлее становилась вода: кобальт глубоких мест сменился небесной голубизной и прозрачным аквамарином. Все здесь кишело жизнью; над головой кружили стаи птиц, на отмелях серебряными облаками проплывали косяки рыб и извилистые силуэты, крупнее людей, смотревших на них сверху. Они же неторопливо следовали за «Орхидеей»: серповидные акулы, голубые вдовцы, несчастье рифов, плавники-кинжалы. Самыми необычными были местные волчьи акулы; песочная окраска спины позволяла
Локки благодарил богов за то, что эти акулы не умеют выпрыгивать из воды.
Полтора дня они плыли, огибая случайные рифы и мелкие острова. Дракаста и Дельмастро как будто очень хорошо знали этот район и лишь изредка заглядывали в карты. На отмелях и скалах Локки начал замечать следы пребывания человека: то сломанную мачту, то остатки старинного киля на песке. Однажды днем, во время полуденной вахты, он увидел сотни крабообразных существ величиной с собаку: они собрались на перевернутом корпусе корабля. Когда «Орхидея» проходила мимо, эти твари попрыгали в воду, которая покрылась белой пеной. Через несколько мгновений они бесследно исчезли.
Через несколько часов вахта закончилась. Локки чувствовал постоянно растущее напряжение экипажа. Что-то изменилось. Дракаста непрерывно расхаживала по юту, расставила на мачтах дополнительных впередсмотрящих и то и дело шепотом совещалась с Дельмастро и Мамчансом.
— Она не говорит мне, что происходит, — сказал Жеан, когда Локки поделился с ним своими наблюдениями. — Сейчас она не Эзри, а старпом.
— Это само по себе кое о чем говорит, — сказал Локки. — Например, что сейчас не время благодушествовать.
В вечернюю вахту Дракаста собрала всех моряков. Весь экипаж «Орхидеи» — толпа потных, встревоженных мужчин и женщин — смотрел на ют и ждал, что скажет капитан. Впереди солнце ослепительным медным диском садилось в джунгли; по облакам пробегали огненные вспышки, острова вокруг погружались в тень.
— Все предельно ясно, — заговорила Дракаста. — Ветер в последние дни не меняется, как ад, и дует с юга. Мы можем к вечеру бросить якорь в Расточительности, но не сможем пройти Купеческими Воротами.
В толпе тревожно зашумели. Старпом Дельмастро, стоявшая за капитаном, сделала шаг вперед, положила руку на рукоять сабли и крикнула:
— Тишина! Клянусь мочой Переландро, большинство нас уже были здесь!
— Это верно, — сказала Дракаста. — Моряки с «Орхидеи» — крепкие сердца. Поступим как обычно. Красная вахта, отдохните. После этого никто не спит, никто не выпивает, никто не трахается, пока мы снова не будем в безопасности. Синяя вахта, вы на посту. Дел, позаботься о новичках. Объясни им все.
— Что объяснить? — спросил Локки, ни к кому не обращаясь: экипаж уже расходился.
— В Порт Расточительности ведут два прохода, — сказал Джабрил. — Первый — Купеческие Ворота — к северу от города. Двенадцать миль в длину. Все время поворачивает, и на всем пути много отмелей. Даже в лучшие времена быстро там не пройти, а уж когда ветер с юга, пройти невозможно. На это ушло бы много дней.
— Так что же остается?
— Второй проход западнее. Вдвое короче. Тоже извилистый, но не настолько. Особенно при таком ветре. Но если есть другая возможность, этим проходом никто не пользуется. Он называется Гостиный проход.