Красное море под красным небом
Шрифт:
Фелантоцци — так во времена Теринской империи называли пехотинцев; Локки и раньше несколько раз слышал, как этим словом обозначают преступников, но никогда не сталкивался с тем, чтобы они сами использовали это слово.
— Теперь остается, чтобы ваш второй судья согласился, что рискнуть стоит, — сказал Реквин.
— Мой второй судья?
Реквин показал на Селендри.
— Ты все слышала, моя дорогая. Выбросим Леоканто в окно или отправим обратно туда, откуда ты его привела?
Локки встретил взгляд женщины, сложил
— Очень много оснований для недоверия. Но если есть возможность поместить изменника поближе к архонту… Полагаю, мы теряем не много. Возможно, и получится.
— Вот так, мастер Коста. — Реквин подошел и положил руку на плечо Локки. — Как вам такая оценка вашего характера?
— Принимаю то, что могу получить.
Локки постарался, чтобы его облегчение было не слишком заметно.
— Тогда на какое-то время ваша задача такова — архонт должен быть доволен. И желательно снабжать вас противоядием.
— Если на то будет воля богов. — Локки задумчиво почесал подбородок. — Мне придется сообщить ему, что мы знакомы лично: возможно, в Шпиле у него есть и другие агенты, которые рано или поздно об этом узнают. Лучше объяснить ему это первыми.
— Конечно. Скоро ли он снова призовет вас в Мон-Магистерию?
— Не знаю, как скоро, но да. Призовет обязательно.
— Хорошо. Это значит, что он опять станет болтать о своих планах. А теперь возвращайтесь к мастеру де Ферра и вашим ежевечерним делам. Намерены сегодня кого-нибудь обманывать?
— Мы только пришли. Смотрим «клетку».
— А, осы. Неплохое зрелище эти чудовища.
— Опасная собственность.
— Да, джеремитский капитан привез гнездо и матку и попытался продать. Мои люди сообщили таможенникам, капитана казнили, матку сожгли, а остальное исчезло, точнее, после конфискации перешло ко мне. Я знал, что сумею их использовать.
— А молодой человек с ними?
— Восьмой сын титулованного ничтожества с песком вместо мозгов и огромным долгом Шпилю. Он сказал, что покроет долг или умрет, и я поверил ему на слово.
— Что ж, я поставил на него сто солари, так что, надеюсь, он покроет свой долг. — Локки повернулся к Селендри. — Снова подъемный шкаф?
— Только до шестого этажа. Оттуда пойдете сами. — Последовала легкая усмешка. — В одиночестве.
4
Когда Локки сумел наконец пробиться сквозь толпу на второй этаж, молодой человек в клетке хромал, был окровавлен и с трудом держался на ногах. По клетке летали с полдюжины ос-стилетов, то и дело бросаясь на него. Локки вздохнул, углубляясь в толпу.
— Мастер Коста! Вы вернулись как раз вовремя, чтобы увидеть, чем кончится пари.
Мадам Дюренна улыбнулась ему поверх своего напитка — какой-то молочно-оранжевой
— Уже пора? Прошу прощения за отсутствие. Пустячное дело, глупость.
— Глупость? С одним из приоров?
— Неделю назад я дал маху, показав ему карточный трюк, — сказал Локки. — Теперь он просит проделать этот трюк с одним из его… гм… друзей.
— Должно быть, трюк производит впечатление. Более сильное, чем ваши обычные фокусы за карточным столом?
— Сомневаюсь, мадам. — Локки сделал большой глоток. — Прежде всего, когда я буду исполнять этот трюк, мне не понадобится противостоять такому замечательному противнику.
— Вам не пытались отрезать ваш льстивый язык, мастер Коста?
— В нескольких городах — я мог бы их назвать — это стало любимым времяпрепровождением.
Гудение ос в клетке звучало все громче… все новые и новые особи выбирались на свободу… две, три, четыре… Локки содрогнулся, беспомощно глядя, как стремительные тени мечутся по клетке. Молодой человек пробовал сопротивляться, но, внезапно поддавшись панике, начал беспорядочно отбиваться. Одну осу он схватил перчаткой и раздавил, однако вторая впилась ему в спину. Парень вскрикнул, попытался прихлопнуть ее и изогнулся. Толпа в ужасе и ожидании смолкла.
Смерть была быстрой, но Локки не назвал бы ее легкой. Осы, облепив парня, жалили его, впивались когтистыми лапами в окровавленную рубашку. Одна сидела у него на груди, другая на руке, их брюшки зловеще поднимались и опускались… одна оса запуталась в волосах, еще одна впилась жалом юноше в шею. Дикие крики молодого человека перешли во влажные глухие звуки. Из его рта потекла пена, по лицу и груди струилась кровь; наконец он упал и задергался. Осы продолжали жужжать и ползать по телу, похожие на кровавых муравьев; они все еще жалили и кусали.
Легкий завтрак, съеденный на Вилле Кандесса, возмутился в желудке, и Локки пришлось крепко укусить себя за согнутый палец, чтобы усилием воли вернуть самообладание. Когда он опять повернулся к мадам Дюренне, лицо его было спокойно.
— Что ж, — сказала мадам Дюренна, помахивая четырьмя деревянными палочками, — неплохой бальзам на те раны, что у меня ноют с нашей прошлой встречи. Когда же я буду иметь удовольствие получить полную сатисфакцию?
— Мы ждем этого с нетерпением, — ответил Локки. — Но прошу извинить, нам нужно обсудить… кое-какие политические разногласия. И прежде чем мы уйдем, я хочу вылить остатки выпивки на человека, который стоил нам двухсот солари.