Красноглазый вампир
Шрифт:
— Оно законно, мой славный Рокснифф, но между вами и вашим долготерпением стоят еще тридцать восемь книг. Думаю, завтра дам вам более подробный ответ. А пока, в ожидании грандиозной находки, предлагаю выпить французского шампанского!
— Вы нашли! — воскликнул мистер Рокснифф.
— Еще нет! Но я близок! Ваше здоровье!
— За поимку вампира! — воскликнул мистер Рокснифф, поднимая бокал с благородным искрящимся вином.
Гарри Диксон не стал опровергать его слова.
На следующий день в полдень радостный Гарри Диксон появился
— Я уезжаю, мой друг. И крайне спешу… Простите, но у меня нет даже времени на то, чтобы разделить с вами прекрасный завтрак, которым вы вчера грозились угостить меня.
— Что!.. Скажите! — умоляюще воскликнул полицейский.
— Эврика, мой дорогой, эврика!
— Что вы хотите сказать?
— Роясь в старых книгах, становишься ученым человеком, мой дорогой Рокснифф. А «Эврика!» по-гречески означает «Я нашел!».
Герр Саррьен, продавец камней
Если путешественник пойдет вверх по течению Мозеля в эти чудные летние дни, он будет восхищаться людьми столь же радостными, как и природа.
Особенно там, где туристы не находят описанных в каталогах красот, радость буквально бьет через край, напоминая славные старые времена. Вокруг квадратных колоколен с узенькими окошечками и с куполами, похожими на сахарные головы, теснятся лавочки. В благословенной тени колоколен за ночь вырастает целый город палаток.
Отовсюду съезжаются участники ярмарок: польские евреи, торгующие дешевыми украшениями и негритянскими безделушками, фламандские атлеты, французские бродячие торговцы.
Вот уже месяц Юлиус Саррьен скитался по стране, останавливая кое-где свою смешную тележку с незамысловатым товаром, сомнительного вида драгоценностями, которые так любят деревенские влюбленные.
Какой национальности был этот худой и сутулый человек с длинной жидкой бородой и светлыми глазами? Одни говорили, поляк, другие утверждали, француз, а третьи твердо стояли на том, что он немец. Как всегда, сплетники лучше других знали, откуда этот человек.
Герр Юлиус Саррьен соглашался со всеми, говорил по-французски, лепетал на идише, отвечал на немецком и успешно сбывал свой товар.
Репутация его неслась впереди него. Он торговал только «хорошим товаром». Не одна богатая крестьянка, которая приобрела у него золотые украшения с камнями, сережки или кольца, признавала, что он ее не обокрал, что герр Саррьен был честным человеком.
В это воскресенье ярмарка была в самом разгаре в деревне Паппельдорфф, маленькой коммуне с тремястами домами, расположенной в самом центре леса. Сюда редко забредали туристы, которые, впрочем, ничего интересного здесь не увидели бы.
Герр Жюльен Саррьен поставил свой передвижной прилавок с небольшим флажком с указанием имени и принадлежности рядом со скромным кочевым цирком, в котором выступали клоун, иллюзионист, танцовщица на канате. Был также небольшой зверинец из трех обезьян, питона и гиены.
День был ярким. Солнце осыпало золотом
удивленные гомоном и песнями, доносившимися из всех домов.
Все звуки от губных гармошек, труб и дудок смешивались, образуя гремящий музыкальный фон.
Веселая и смеющаяся толпа теснилась перед цирковой эстрадой, где зазывала орал, приглашая деревенских жителей на представление чудес, которых не видели ни в Париже, ни в Берлине, ни в Нью-Йорке, поскольку их показывали только в Паппельдорффе.
Герр Саррьен раскладывал свой товар неторопливо, но с большим тщанием. Он знал, что час больших распродаж еще не наступил. Пока с рук веселых крестьян еще не сошел клей собственника, не позволявший монетам переходить в карманы торговцев…
Еще немного, и щедро потечет белое мозельское вино: именно тогда женихи раскроют свои кошельки, а герр Саррьен уедет с ярмарочного празднества с самым большим барышом.
Какой-то мальчишка в кепи французского солдата подошел к прилавку и критически осмотрел дешевый товар, который был ему не по карману.
— Послушай, а что это за круглые штуки? Мозельская галька? — издевательски спросил он. — Можешь не предлагать их, старый еврей, их слишком много здесь. Ими бросают в собак.
Герр Юлиус кивнул и улыбнулся:
— Нет, малыш, напротив, это очень драгоценные камни. Их называют опалами или лунными камнями.
— Спасибо за урок, — рассмеялся мальчуган, — но мне они не нужны. Я предпочитаю нугу и мармелад.
— О чем ты, Гейнерле? — послышался неприятный голос из-за спины мальчишки.
Тот обернулся, и лицо его утратило веселое выражение лица, уступив место какому-то гневному ужасу.
— Спросите сами у еврея, герр Топпфер, — хрипло ответил мальчуган. — Он говорит, что продает камни, упавшие с луны.
И развернувшись, удалился.
Новый возможный покупатель был человеком крепким, высокорослым. Лицо, на котором сверкали суровые поросячьи глазки, украшала окладистая черная борода. На нем был старинный редингот из зеленого штофа. Рядом с ним стояла крестьянка, наряженная по старинной моде. Ее суровое и презрительное лицо свидетельствовало о злобном упрямстве.
Медленным, почти бычьим шагом человек приблизился к прилавку и придирчиво осмотрел разложенный товар.
— Что вы имели в виду, говоря о камнях, упавших с луны? — осведомился он.
Юлиус Саррьен глубоко поклонился.
— Этот ребенок ошибся, — ответил он, — вернее, неправильно выразился. Он говорил об опалах. Их также называют лунными камнями.
— Какое странное название! — воскликнул герр Топпфер, внимательно рассматривая изъеденный молью левит, шерстяную шапочку и кожаные сапоги торговца. — Ну-ка, еврей, покажи мне их.