Красноречивое молчание
Шрифт:
Эндрю Перриша, напротив, Господь явно не обидел ростом. Весь его облик дышал достоинством. Темные волнистые волосы, в которых мелькала седина, были откинуты назад, оставляя открытым высокий лоб. Серые глаза так и лучились спокойствием и добротой. Он никогда не повышал голос, но каждое произнесенное им слово, казалось, было на вес золота. Прихожане относились к нему с любовью и уважением. Единственное, в чем он всегда придерживался старомодных взглядов, — это в вопросах морали и нравственности. Современные вольные нравы были ему, мягко говоря, не по душе.
Радость свидания с младшей дочерью
— Наверное, это Дрейк открыл вам дверь, — затараторила она, зная, что несет чепуху, но ей хотелось во что бы то ни стало нарушить гнетущее молчание. — А зачем вы приехали? Не то, чтобы я не рада вас видеть, — поспешно добавила она. — Просто я…
— Мы хотели сделать тебе сюрприз, дорогая, — перебил ее отец. — Нас с мамой пригласили на конференцию священнослужителей, которая начнется завтра вечером в Санта-Фе. Мы решили приехать на день раньше и побыть с тобой.
— И правильно сделали. Я очень рада, — сказала Лаури.
— Но мы не ожидали увидеть здесь мистера Ривингтона, — заявил Эндрю, глядя на Дрейка, который во время этого разговора, взяв валявшийся на диване свитер, принялся натягивать его на себя.
Отец всегда отличался тем, что сразу, как говорится, брал быка за рога, хотя сейчас Лаури хотелось бы, чтобы он этого не делал или делал помедленнее — ей нужно было время, чтобы придумать какое-нибудь правдоподобное объяснение. «Впрочем, в данном случае никакого времени не хватит», — печально подумала она. Внезапно ей показалось, что у мамы дрожат губы. Но, приглядевшись повнимательнее, с облегчением поняла, что это ей только показалось. Ну зачем они приехали именно сегодня! А что если бы вошли не сейчас, а минут пятнадцать спустя! От одной этой мысли Лаури даже похолодела и, вздрогнув, обхватила себя руками. Даже подумать страшно!
Облизнув губы, Лаури попыталась взять себя в руки, чтобы слова ее прозвучали спокойно и весомо:
— Дрейк… приехал несколько дней назад повидать Дженифер. Вот подожди, когда увидишь ее, мама. — Голос Лаури дрогнул. — Она тебе очень понравится. — Никто не проронил ни слова, и она поспешно продолжала: — Знаешь, он так по ней скучал… Отпросился с работы… И она была так рада его видеть…
На большее ее не хватило. Что бы она ни говорила, не имело смысла — у всех на уме было другое: ее грехопадение.
Эндрю скользнул взглядом по двум недопитым бокалам. «Он был здесь с тобой!» — казалось, говорили его глаза, и в них промелькнула боль. «Господи, что же делать! Что сказать, чтобы они поняли!» — лихорадочно думала Лаури. Чтобы не видеть их расстроенных, недоуменных лиц, она на секунду закрыла глаза.
— Лаури, дорогая, давай-ка им все-таки, скажем, — раздался за спиной ласковый голос Дрейка.
Он подошел к ней и, нежно обняв за плечи, притянул к себе. Лаури в ужасе взглянула на него — что он еще придумал. Он ласково улыбнулся:
— Знаю, знаю… Мы собирались держать это некоторое время в секрете, но мы и понятия не имели, что приедут твои родители. Боюсь, они уже подумали самое худшее.
И оказались правы, хотелось сказать Лаури,
— Сэр, — официально начал Дрейк, обращаясь к ее отцу. — Мы с Лаури поженились сегодня в Альбукерке. И сейчас у нас медовый месяц.
Если бы не рука Дрейка, поддержавшая ее, Лаури рухнула бы на пол. Вся кровь бросилась ей в голову. Сердце, казалось, готово было выскочить из груди. В ушах звенело от восторженных восклицаний, которыми разразились ее родители, понявшие наконец, что произошло. Лаури видела, что у них словно гора с плеч свалилась.
Все шумели, смеялись, галдели, выкрикивали изумленно-радостными голосами поздравления. Мама бросилась к Дрейку и, пылко обняв его, чмокнула в щеку.
— Добро пожаловать в нашу семью, Дрейк! — восторженно воскликнула она.
А Эндрю хлопнул его по спине, приговаривая:
— Ну и напугали же вы меня! Я ведь уже Бог знает что подумал!
Потом все бросились обнимать Лаури, выказывая ей свою родительскую любовь и благословение. Она же стояла, как неживая, не в силах пошевелить ни рукой, ни ногой, а уж говорить и подавно.
— Эндрю, ты хоть понимаешь, что у нас теперь есть еще одна внучка? — восторженно всплеснула руками Элис, обращаясь к мужу. — Лаури, можно нам на нее взглянуть? Ты ведь только что говорила, что она просто чудо. Не бойся, я ее не разбужу. Мне так и так хотелось на нее посмотреть, а уж теперь, когда я знаю, что она наша, и подавно.
Карие глаза Элис светились таким восторгом, что Лаури не нашла в себе силы отказать ей.
— Она наверху, мама. В маленькой спальне. Почему бы вам с папой не подняться к ней? А я тем временем приготовлю кофе. Похоже, вы настолько застали меня врасплох, что я и думать забыла про гостеприимство, — пролепетала она.
Лаури едва могла придумать, что бы ей такое сказать, а уж выразить мысль и вовсе оказалось неимоверным трудом.
— Пошли, Эндрю. — Элис подхватила мужа под руку, и тот возвел глаза к небесам, делая вид, что ему все на свете осточертело.
— Эта женщина, Дрейк, просто помешана на детях. Придется привыкать к этому ее чрезмерному увлечению.
— Нам с Дженифер это будет только в радость, — ласково заверил его Дрейк.
«Ну почему он так спокоен? — лихорадочно думала Лаури. — Неужели не понимает, что этому обману рано или поздно придет конец? И зачем он только сказал, что мы поженились?»
Когда родители поднялись на второй этаж и скрылись из вида, она стремительно обернулась к Дрейку, горя праведным гневом и сжав кулаки. Он же безмятежно смотрел на нее. Лаури пришла в такое негодование, что готова была вцепиться ему в волосы. Он еще смеет изображать из себя невинного младенца!
— Зачем вы это сделали, Дрейк! — трагическим шепотом напустилась она на него. — И как вам только в голову пришло сказать такую чушь!
— А что? Отличный вышел спектакль! За такой вполне «Оскара» можно получить. А вы должны мне быть благодарны, Лаури. Ведь я просто спас вас. Ваши родители сразу сделали правильные выводы, так что нужно было их как-то разубедить, — заметил он, включая свет. — А что мне еще оставалось делать? Невооруженным глазом было видно, что мы только что целовались, и неплохо доложу я вам, и…