Красные и белые. На краю океана
Шрифт:
— Подойди ко мне поближе...
Старатель опасливо приблизился к Елагину.
— Куда спрятал самородок?
— Обыщи — нет, башка под топор — нет!
Я обыскивать? Сам отдашь! Раздевайся быстро, мне ждать недосуг.
Старатель стал раздеваться. Елагин вынул трубку, закурил и ждал, словно не замечая Донаурова.
Стой и не шевелись. Заберись на тот пенек и стой.— Елагин выбил пепел из трубки, повернулся к Донаурову: — Славно, что пришли. Сейчас тронемся на старательный совет.
Не шевелись! прикрикнул Елагин, но татарин заорал во весь голос, призывая на помощь.
На его крики сбежались старатели, послышались ворчливые голоса:
— Живого человека на съедение мошкаре!..
Елагин шагнул к старателям.
— Марш по забоям!
Бери свои самородок, бачка! Сейчас его в кустах разыщу,— простонал Ахмет.
Елагин пододвинул ногой одежду татарина.
— Одевайся, дурак! Вы ступайте в «Дунькин кабак», я загляну на минутку к себе,— сказал таежный властелин Донау-рову.
...Поселок старателей — горстка лачуг, пекарня, кабак, лавочка колониальных товаров — раскинулся на берегу речушки, у невысокого горного перевала. «Дунькин кабак» находился на самом приметном месте, и никто из старателей не проходил мимо.
Просторная изба, сработанная из неошкуренных, толстых лиственниц, была опрятной, по стенам висели зеленые лапы стланика, на столиках лиловели цветы кипрея. Подавали хорошенькие девочки, безотказно исполняя все капризы старателей.
Перешагивая порог, Донауров увидел Матвейку Паука в компании собутыльников. Паук тоже заметил его, вразвалочку пошел навстречу.
— Здорово, приятель! Ну давай, давай для встречи чепла-щечку чекалдыкнем! — Паук с размаху сел на табурет, ущипнул Дуньку. — Спирту, живо! Друг-приятель из Охотска, угощай по-таежному.
— Сперва купи, потом лапай! — одернула его Дунька искосилась рыжими нахальными глазами на Андрея.
— Ишь, стервоза, выломилась из оглобель. За фарт! — поднял кружку Матвейка и выплеснул в волосатую пасть неразбавленный спирт. — Ты в тайге новичок, тебя наши мужики зараз зануздают. Бери меня в напарники, тогда нам сам дьявол не брат.
— Боюсь, обманешь. И ручательства надежного не вижу.
— Мое честное слово.
— Маловато, Матвей Максимович.
— Ванька Елагин под мое честное слово мильен отвалит, не
( поморщится. Я раздет-разут временно, ты — постоянно.
В кабак вошел Иван ЕЛагин, его встретил почтительный гул. С приходом Елагина задвигались табуреты, девочки засновали между столами, Дунька зажгла фарфоровую лампу, хотя в окна лился нежный закатный свет. Старатели подходили к Елагину, чокались кружками — жесть звякала пустынно и холодно, знакомились с Донауровым и уже только по одному тому, что с ним сидит
— Господа старатели! От нашего сегодняшнего согласия зависит судьба завтрашнего дня. Полковник Широкий приказы,-вает создавать отряды самоохраны. Скоро начнем карательный поход против партизан Алешки Южакова,—звонко, властно, с леденящей визгливостью сказал Елагин. — Вопросы есть?
— Как не быть! — отозвался Матвейка Паук.—Что же теперь с россыпями Горной артели? Там ведь золотишко-то самое жирное.
— Теперича все участки Горной артели—собственность гос-
19 *
подина Елагина. Он и станет распоряжаться, не правда ли Ванечка ? — вставила словечко Дунька.
— Я^разделю их между таежными мстителями. Так называется мои отряд самоохраны. Желающие записаться, прошу Торопитесь, господа! Русские дворяне профукали революцию и очутились на задворках не только истории, но и России. Вы вступаете в отряд, господин Донауров? — спросил Елагин.
— Я мужик, а не дворянин.
Вы нз сословия золотоискателей, и это накладывает определенные обязанности,—нахмурился Елагин.
Пиши меня. Подпись свою буду подкреплять вот этим,— ііаук положил на стол револьвер.
За час был скомплектован отряд под водительством Ивана ълагина, и совещание превратилось в пирушку.
— Если понадобится мука, чай, табак, заглядывайте в мою лавку. Вы встали на путь частного предпринимательства значит, товарищ по духу, а не какой-нибудь Южаков. Этот тип весь в политике, словно гусь в перьях, он классовую борьбу сделал смыслом жизни. Тут я с ним, пожалуй, согласен, людей надо больше давить, чем беречь,— говорил Елагин.
— На песке ненависти не построишь добра,—возразил Донауров.
— На золотом песке можно.
— Против кого действовать будут ваши мстители’ — споо-сил Андрей. 1
— А против таких краснокожих, как Южаков. Он о войне с дворцами турусы разводит, среди старателей дураков немало верят, что Южаков из хижин их в дворцы переселит,
Паук, уже захмелевший, закрякал:
— Верно, Вань! Едиотов не сеют, не жнут, а Южаков как сбежал с прииска, так в болотные кочки и забился. Думал козырным валетом наших королей побить, да карта-то подвела Дунька, с приплясом ходи, толстопузая...
— Деньги на кон, отец дьякон, и я тебе голая чечетку отчебучу,—заявила Дунька, ставя перед Пауком белый, в розовых разводах, чаиник со спиртом.
Разослать бы тунгусам письма, пусть ловят болыневич-ков, а нам волокут трофейчики — ну, уши там али пальцы а мы станем недурненько платить,—постучал трубкой о столешницу Паук.
Не понял, о чем это вы? — пецеспросил Донауров чувствуя неожиданный ожог в сердце.
Матвейка Паук повторил.
— То, что вы говорите,—подлость!