Красные листья

Симонс Паулина

Натан засмеялся.

Затем они замолчали. Натан ел ножку индейки без майонеза, а Спенсер потягивал кофе. Он вспомнил о бабушке и не удержался от вопроса:

— Ты знал, что Луиза Морган составила завещание?

— Конечно, я знал, что она составила завещание. Это такие люди, эти Синклеры и Морганы, они только родились, и у них уже были у всех завещания. — Натан отрезал большой кусок от ножки и продолжил: — Это было еще тогда, когда Кристина жила в Бруклин-Хайтсе. Она рассказала мне, что бабушку взбесило, как ее дочь обошлась с Кристиной — единственной внучкой. Луиза не могла поверить, что они выгнали Кристину, ожидающую ребенка, только потому, чтобы хорошо выглядеть перед

соседями. После этого Луиза отвернулась от семьи Синклер точно так же, как они отвернулись от Кристины. Она поклялась, что лишит их всех наследства, включая мать Кристины.

— А Кристина сказала тебе, кому Луиза Морган оставила все свое состояние?

Натан сделал паузу, вздохнул и признался:

— Крисси сказала, что не знает.

Услышав из уст Натана Синклера уменьшительное имя Кристины, Спенсер вздрогнул. В этом было что-то кощунственное.

— Похоже, ты считаешь, что Луиза Морган была права, лишив семью Синклер наследства.

— Абсолютно. Они обошлись с Кристиной ужасно. Мне наплевать на то, что они сделали со мной. Я этого ожидал. Кто я для них? Но она была их принцессой, их светом в окошке. Все, чем жили они оба, Джон и Кэтрин, — все это сконцентрировалось в Кристине.

— Я думал, что Джон тоже связывал с тобой кое-какие надежды.

— Это она вам так сказала? — Он усмехнулся. — Возможно.

— Натан, но разве эта семья погибла не из-за того, что вы с Кристиной повели себя крайне безрассудно?

Он пожал плечами:

— Значит, там не было никакой семьи. — Натан замолчал на секунду и перестал есть. — Когда я был очень маленьким — может быть, мне был год или около того, — что-то случилось с моей матерью. Что, я так и не узнаю, потому что она умерла. Меня хотела забрать сестра матери, но отец не разрешил. Он тут же привел в дом другую женщину. Я ходил в детский сад. И однажды тетка забрала меня оттуда — мы жили тогда в Колорадо — и увезла в Нью-Мексико. Некоторое время мы прожили в Альбукерке, пока нас не нашел отец. Не знаю, что он сделал с моей теткой, помню только, что это было летом и ночью. Мы очень долго ехали автостопом и, наконец, добрались до Техаса. Затем у него что-то случилось на стоянке грузовиков. Думаю, он ввязался в драку, потому что, когда я нашел его, он лежал без движения в задней части площадки. Я сидел подле него всю ночь и, когда понял, что он не встанет, вышел на шоссе и направился искать тётку. — Он сделал паузу. — А ты хочешь, чтобы меня потрясла история, которая случилась с Синклерами.

Спенсер сидел и молча слушал.

Натан взял сандвич и продолжил:

— Я не знал ничьих имен, я не знал даже своего собственного имени, или где живет моя тетка, или где мы жили раньше в Колорадо, я не уверен даже, что это был Колорадо, это вполне мог быть Вайоминг. В любом случае то, что случилось с Синклерами, — это, конечно, плохо, но и не смертельно. Что, в конце концов, произошло такого страшного? Да ничего: должен был появиться на свет ребенок, их внук. Синклеры отказались от него. И чего, спрашивается, добились? И много теперь у них внуков, разрешите спросить?

Спенсер был настолько потрясен рационализмом Натана, что даже не посмел как-то отреагировать. Когда к нему возвратился голос, он сбивчиво произнес:

— Разве ты не понимаешь: они считали тебя своим сыном. Как можно помыслить о внуке от собственных сына и дочери?

Натан пожал плечами и занялся многослойным бутербродом с мясом, помидорами, салатом и майонезом.

— Если уж так случилось, можно было и смириться, — сказал он.

— Ты понимал тогда — а может быть, теперь понимаешь, — что это все из-за тебя? — настаивал Спенсер. — Ты, видимо, думаешь,

что живешь в абсолютном вакууме? Что окружающий мир — это не более чем аморальная помойка, где любое действие оправданно. Ты когда-нибудь задумывался о людях, которым причинил боль?

— Я не виноват, что они оказались такими слабаками. Зачем им надо было принимать все так близко к сердцу? У меня и в мыслях не было, что я причиняю им боль.

— Если бы ты не вел себя как идиот, то к совершеннолетию имел бы состояние, исчисляемое миллионами долларов.

— А почему это ты считаешь, что я вел себя как идиот? — неподдельно возмутился Натан. — Откуда мне было знать, что они так тупо среагируют?

— Потому что подобного рода знание присуще каждому нормальному человеку. Именно это отличает его от животного.

— Что я должен был знать? — улыбнулся Натан. — К тому же это еще хуже: знать и все равно продолжать заниматься этим.

— Тебе плевать на весь мир, не так ли? — Спенсер прищурил глаза.

— Я не понимаю, о чем ты ведешь речь.

Спенсеру очень хотелось стукнуть кулаком по столу, но он сдержался и повел себя как на допросе.

— Позволь мне спросить тебя, Натан Синклер, — произнес он, — когда ты остаешься наедине с самим собой, скажи мне, ты не испытываешь к себе отвращения?

Натан вытер рот салфеткой и положил ее на стол.

— Ты зачем сюда явился, детектив? — хрипло проговорил он. — Чтобы обвинять меня? Арестовать меня? Все равно у тебя кишка тонка, а твои словеса — это только сотрясение воздуха. Понял?

— Да, ты прав, арестовать тебя у меня кишка тонка, — отозвался Спенсер с явным сожалением.

— Вот и я так думаю.

Натан поднялся со своего стула и насмешливо поприветствовал салютом Спенсера.

Спенсер сидел не шелохнувшись, боясь совершить какую-нибудь непоправимую глупость. «Если я сейчас сорвусь, я все испорчу…» Подумав об этом, Спенсер даже испугался. Здесь, в ресторане, ни в коем случае нельзя засвечиваться, ни в коем случае нельзя допустить, чтобы кто-нибудь из присутствующих что-нибудь запомнил.

— Берегись, Натан Синклер, — только и позволил себе сипло проговорить Спенсер.

Натан инстинктивно подался вперед:

— Нет, это ты берегись, детектив, — прошептал он.

— Ты погубил всю их семью. Ты погубил Конни Тобиас, ей теперь пять лет отбывать за решеткой. И думаешь, что все это просто так? Что все тебе сойдет с рук?

Спенсер следил за выражением лица Натана. Было совершенно очевидно, что он действительно думает, что это все просто так и сойдет.

Натан полез в задний карман брюк за бумажником и извлек пятидесятидолларовую банкноту. Он улыбнулся и небрежно бросил ее на стол.

— Благодарю за приятную встречу, детектив.

Спенсер за свой обед заплатил сам, ругаясь про себя самыми последними словами. Официантке на чай сегодня достался солидный куш.

Домой он не поехал. Не мог. До вечера было еще далеко, и Спенсер медленно двигался по городу, повторяя про себя, как буддистскую мантру: «Я что-то не учел. Я что-то проглядел. А что я не учел? А что я проглядел?»

Он зашел в отдел регистрации рождений, браков и смертей, чтобы узнать дату вступления в брак Натана Синклера и Элизабет… Элизабет Барретт, вот какая у нее была фамилия. Они поженились два года назад, 12 июня 1995 года. Стало быть, Элизабет была июньская невеста. Затем Спенсер поинтересовался датой ее смерти. Это случилось 13 апреля 1996 года. Больше ему здесь ничего узнать не удалось, поэтому он направился в местную библиотеку, нашел подшивку газеты. «Гринвич тайм», отыскал нужный номер и прочитал короткую заметку о смерти Элизабет Барретт Мейплтоп.