Красные листья
Шрифт:
Ганди тоже был где-то в тумане, хотя его кредо она поместила над своим рабочим столом и оно служило ей нахальным дерзким напоминанием. А у Ганди какие могли быть соображения насчет смертной казни? Вообще и в частности по отношению к тому человеку, который его убил? Его бы Ганди простил. Кристина была в этом уверена. Так же как папа Иоанн Павел II простил того болгарина, который готовил на него покушение. Ганди тоже простил бы своего убийцу. Но это был Ганди, который написал, что седьмым тягчайшим пороком является «политика без принципов». Ганди был до крайности принципиален.
— А Джон
Кристина улыбнулась и поучающе ответила:
— Ты ведь у нас большой знаток поп-культуры. Я не думаю, что Джон Леннон стал бы его прощать, — добавила она. — Ему бы еще жить и жить.
— Значит, вот как ты трактуешь прощение? Ты думаешь, своего убийцу прощать легче, когда твоя жизнь уже лишена содержания?
— В значительной степени именно так, — сказала Кристина. «Но жизнь папы не была бессодержательной. Вовсе нет. Но с другой стороны, у папы не было пятилетнего Шона Леннона», — грустно подумала Кристина.
Говард стоял, переминаясь с ноги на ногу.
— Ты замерз, — сказала Кристина, расстегивая его пальто и возвращая ему. — Бери.
Он взял пальто, но не надел. Они оба поеживались.
— Знаешь, — проговорил Говард неуверенно, — если хочешь, приезжай на праздники в Нью-Йорк. Мы можем пойти посмотреть Дэвида и Шона Кессиди в «Кровных братьях».
Он должен был ее пригласить. Дождался последней минуты, но все равно пригласил. Кристина почувствовала себя неловко. Она снова погладила рукав его пиджака.
— Все в порядке, Говард. Это ведь просто какие-то дурацкие праздники.
— Я знаю, — сказал он. — Но мне не нравится думать, что эти дурацкие праздники ты проводишь одна и к тому же несчастлива.
— Я не буду одна. Понимаешь? Не бу-ду, — сказала она, улыбнувшись. — И я не буду несчастлива.
Кристина хотела, чтобы Говард снова ее обнял, но он не сделал этого. Он вообще никогда первым не прикасался. Его поведение по отношению к ней всегда отличалось такой предупредительностью, что Кристина порой задавалась вопросом: не скрывается ли там, под бархатной поверхностью этой предупредительности, немного совершенно обыкновенной брезгливости, как если бы в религии Говарда считалось грехом прикасаться к Кристине Ким?
— Я увижу тебя снова? — спросил он.
— Надеюсь, Говард. Действительно надеюсь. — Она снова почувствовала, насколько он сдержан.
— В таком случае с наступающим днем рождения. Кристина отсалютовала ему, выбросив в воздух сжатый кулак. Так было теплее ее длинным пальцам.
— Ага, — сказала она. — Я теперь взрослая.
— Ты была взрослой все время, сколько я тебя знаю, — сказал Говард.
— Да, но для тебя я оставалась ребенком.
— Боже мой, как давно это было, — грустно произнес он.
Кристине от этих слов тоже стало грустно.
— Не так уж и давно, Говард. — Ее нос был заложен, и она тяжело дышала ртом.
Говард помолчал несколько секунд, а затем обнял ее.
— До свидания, Кристина, — почти прошептал он.
— До свидания, Говард, — сказала она, поглаживая его пальто. Слова застревали у нее в горле. Ей не хотелось, чтобы он увидел на ее глазах слезы.
Пока он садился в машину, Кристина отвернулась.
И вот
Обед прошел хорошо, она была довольна, но больше всего ее радовало, что все закончилось.
Кристина оглянулась на здание кинотеатра «Самородок». Шел фильм «Век невинности» [6] . Она на мгновение задумалась: не пойти ли? Она даже посмотрела время начала сеанса, но фильм уже начался. Следующий сеанс где-то около пяти, а в это время ее уже будет ждать Джим с «Этикой» Аристотеля под мышкой. А после их ждет ореховый торт на дне рождения у Альберта. Кроме того, Френки уже смотрел эту картину и, смеясь, сказал ей, что кино о столовой посуде. Он говорил, что главную роль в фильме, если присмотреться внимательно, играет севрский фарфор.
6
«Век невинности» — фильм режиссера Мартина Скорсезе 1992 года с участием Мишель Пфайффер и Дэниела Дей-Льюиса.
Но ей все равно хотелось его посмотреть. Дэниел Дей-Льюис напоминал ей об Эдинбурге, где Кристина смотрела «Мою левую ногу» [7] .
Кристина медленно двинулась к редакции «Дартмутского обозрения». Когда она поднималась по лестнице, ее взгляд скользнул по витрине бутика «Редкие предметы первой необходимости», и она увидела пару черных ботинок. Чудесных ботинок.
Проблемы смертной казни могут подождать.
Она вошла внутрь. К ней подошла симпатичная продавщица и спросила, не нужна ли ей помощь.
7
«Моя левая нога» — фильм ирландского режиссера Дж. Шеридана с участием Дэниела Дей-Льюиса, который получил в 1989 г. Оскара за исполнение главной роли.
— Пожалуй, — сказала Кристина. — Я бы хотела посмотреть эти ботинки. Они мне нравятся.
— О, они действительно замечательные, — в тон ей произнесла продавщица. — Из Канады.
— Что вы говорите? Из Канады, — сказала Кристина, улыбнувшись. — В таком случае они, должно быть, действительно замечательные.
Она осмотрела их внимательно, а затем попросила принести размер семь с половиной. Ее размера не оказалось, но был восьмой. Ботинки были немного великоваты. Но ничего. Они были вполне симпатичными, легкими, с кожаными шнурками.
— И они водостойкие, вы знаете? — сказала продавщица.
— Водостойкие? И к тому же из Канады? — произнесла Кристина слегка насмешливо. — Что же еще может требовать девушка от черных ботинок? Сколько они стоят?
— Сто восемь долларов.
Таких денег у нее не было. Из наличных осталось всего три доллара.
Кристина заплатила за ботинки карточкой «Америкен Экспресс». «Через шесть недель у меня будет сто восемь долларов, — подумала Кристина и улыбнулась про себя. — Наверное, я могу себя это позволить».