Красные нити
Шрифт:
ВЕРОНИКА ЛАЗОВСКАЯ
Четверг, 21 марта. События, происходившие несколько раньше выше описанных.
— …Ты понимаешь, что ты чудом осталась жива?!
Голос генерала Савельева грозно гремел в стенах его кабинета.
— Ты вроде поумнее своих сверстников, да и некоторых взрослых, я думаю, — продолжал сердиться генерал. — Как же ты, ядрить твою налево, додумалась-то до такого?! А?! А если бы Бронислав с парнями не успели?! Что тогда было бы?! Ты понимаешь, что вас всех троих, тебя, эту
Последнее слово он так выкрикнул, что я вздрогнула всем телом, и нервно сглотнув, хмуро, посмотрела на генерала.
От обиды щипало глаза, хотелось реветь. Мало того, что он орал на меня тут так агрессивно, так ведь он прав, во многом: мало того, что я сама полезла туда! Я ещё и Леру с Лёвой сильно подставила! Из-за мысли о том, что с ними по моей вине могло что-то произойти меня с остервенением изнутри жалила и грызла беспощадная совесть. От осознания что все могло случится именно так, как говорил Антон Спиридонович, становилось ещё страшнее, чем в доме.
Все вместе эти переживания угнетали и давили на меня. Я опустила глаза в пол, чувствуя теплые влажные слёзы.
Но Аспирину было плевать, он или не хотел видеть, что я плачу, или ему было всё равно. А последнее добило меня окончательно.
— Что ты мне тут ревешь, Ника! — ни чуть не сжалившись надо мной, проговорил Аспирин. — Раньше надо было плакать, когда лезла, куда не нужно!.. Ей бог, некому тебя выпороть, ка следует!.. Пока задница бы болела ты бы точно пом…
— Товарищ генерал, — неожиданно вмешался сидевший напротив меня Бронислав.
Как оказалось, он новый сотрудник особой оперативно-следственной группы, и теперь тоже служит под началом Стаса.
Аспирин перевёл свой свирепый взгляд на Коршунова:
— Что?
— Я думаю, — Бронислав бросил на меня быстрый взгляд, — девушка уже поняла… весь размер своего безответственного поведения.
Я подняла украдкой взглянула на него:
— «Чего это он за меня заступается? Совесть замучила, что чуть ухо мне не оторвал? Или что?.. Или он таким способом пытается загладить свою вину? Интересно, а он вообще чувствует себя виноватым за свой отвратительный и унизительный для меня поступок? Что-то не похоже.»
Воспоминание от пренебрежительного и скотского обращения Бронислава со мной, расцарапало жгучее чувство обиды с ещё большей силой. Я расплакалась. Тихо, сдавленно заплакала опустив голову вниз.
Всё, что я пережила за последних пару часов, тяжкой грудой камней легло на душу. И я больше не могла её нести…
Бронислав и генерал Савельев молчали.
Затем кто-то сел возле меня, и я почувствовала широкую ладонь на своём плече. Я подняла заплаканный взгляд на Бронислава. Перед глазами все расплывалось, я не видела его лица, да и вообще ничего вокруг не видела.
— Ладно,
Я нервно сглотнула. Ладонь Брона чуть крепче сжала мое плечо.
— Я п-просто… я не знала… что делать…
— Мне позвонить!!! Вот что надо было делать!
Антон Спиридонович в сердцах хватанул по столу. Я аж подскочила на стуле, и буквально вжалась в стену, поджав колени.
С колотящимся сердцем и зашкаливающим пульсом, я заплаканными глазами глядела на генерала.
— Товарищ генерал… — укоризненно проговорил Коршунов по прежнему придерживая меня за плечо.
— Ты её не защищай, давай, — пробурчал Аспирин. — Лучше она от меня получит, чем её пристрелят или прирежут! А предварительно, между прочим, Ника, могут ещё и…
— Товарищ генерал! — уже твёрже и громче произнес Бронислав.
Я вновь удивленно посмотрела на него. В голосе Коршунова я неожиданно услышала сталь. Насколько я знаю, мало кто из подчиненных, кроме Стаса, осмеливается иногда повышать голос на Антона Спиридоновича.
Несколько секунд он глядели друг на друга, затем генерал кивнул.
— Ладно, ты прав. Ника ты всё поняла?
— Да… — всхлипнув, прошептала я.
— Отлично. Можешь теперь рассказать, что там было?
Я поспешно кивая старательно вытирала слёзы с щёк.
— Товарищ генерал, у вас там салфетки были… — напомнил Брон.
— Да, сейчас, — пробормотал в ответ генерал Савельев.
Он извлёк из ящика стола пачку салфеток, и протянул мне.
— Держи, Ника. Вытри слёзки, и это… извини меня, правда. Просто я… испугался за тебя.
Он прокашлялся. И мне показалось, что он таким образом пытается скрыть охватившее его смущение.
— Я понимаю, — я с благодарностью воспользовалась салфетками. — Простите…
— Ладно, рассказывай, давай.
Я неуверенно оглянулась на Бронислава. Генерал Савельев верно понял мой взгляд.
— Коршунов, сходи-ка в архив, поищи мне документы по…
Аспиран на пару мгновений задумался.
— По «глухарям» связанным с детоубийствами.
— Товарищ генерал, но…
— Коршунов, — надавил Аспирин, — выполнять! Ты забыл где ты находишься, старлей?
— Есть, — недовольно пробурчал Бронислав.
Он убрал руку с моего плеча, и встал. А я неожиданно для себя ощутила неприятную прохладу на плече, где была его ладонь, как будто на том месте не было одежды.
Коршунов вышел, я бросила несмелый взгляд ему вслед. Меня кольнуло какое-то совестливое чувство, но левое ухо у меня до сих пор пекло и болело. Никто ещё со мной подобным образом не обходился! И я не скоро это забуду! Хотя… мне сейчас мне было его жаль.
— Ника, — напомнил о своём присутствии Аспирин.
Я растерянно оглянулась на него.