Красные нити
Шрифт:
Впереди показался полицейский заслон из трёх машин и шипов на асфальте.
Нифонт свернул на тротуар. Люди с криками бросились в рассыпную. Один мужчина не успел отпрыгнуть. Вольво сбил его, тело мужчины ударилось о лобовое стекло, и перелетело автомобиль.
Они мчались вперёд сшибая стоящие перед магазинами указатели, и разгоняя перепуганных прохожих. Сильвестра на заднем сидении бросало из стороны в сторону.
В зеркале заднего вида мелькало безумное лицо Нифонта. Олсуфьев с решительным лицом и сверкающей в глазах злостью, лихорадочно крутил руль, и дёргал рычаг коробки передач.
Нифонт выругался. Быстро переключил скорость, и снова резко свернул. Вольво в который раз занесло.
Тяжелый бензовоз, мчащийся на них, пронзительно взревел сигналом, с упорством жестко затормозил. Из-за него выскочил белый универсал, и на всей скорости протаранил левое крыло Вольво.
Стекла левых дверей Вольво лопнули искрящимися осколками. Проскрежетал металл, ударил грохот. Сильвестра с силой швырнуло на переднее сидение, и резко назад. Перед капотом Вольво замелькали витрины магазинов, прохожие, машины. Седан закрутило. Нифонт отчаянно пытался справится с управлением, но впереди вырос столб светофора. Гольшанский едва успел сгруппироваться. Вольво с жестким ударом врезался в светофор. Лобовое стекло покрыла сеть глубоких трещин. Крыша Вольво просела от мощного удара упавшего столба светофора.
— Нифонт… — простонал с заднего сидения Сильвестр.
— Прости…те… — простонал лежащий на руле Нифонт Олсуфьев. — Я… Я хотел…
— Глупый ты мальчишка! — вскричал раздосадованный Сильвестр. — Какого же чёрта…
— Можете мне ответить?.. — Нифонт морщась от боли, повернул к Сильвестру окровавленное лицо.
Гольшанский увидел, как вокруг них останавливаются полицейские машины, и патрульные приседают возле открытых дверей машин, достав пистолеты.
— Спрашивай. — разрешил Сильвестр.
Всё-таки Нифонт пытался… Отчаянно, самоуверенно и честно. Пытался его спасти. Парень теперь сядет, и надолго. Сядет из-за него.
— Спрашивай, Нифонт. — оглянувшись на полицейских разрешил Сильвестр.
— Те девочки… — прошептала Нифонт. — Это… Вы?.. Да?..
Сильвестр усмехнулся, глядя в глаза Олсуфьева и вздохнул.
— Да. — посмотрев ему в глаза, кивнул Сильвестр, и пожал плечами. — Прости… Ты пытался спасти монстра. Хорошо, что тебе не повезло.
Он подмигнул Нифонту, открыл дверцу рядом с собой, с трудом выбрался из автомобиля. Глядя на полицейских вокруг, он с кривой ухмылкой поднял вверх руки с наручниками.
Эпизод третий. Торжество справедливости
СТАНИСЛАВ КОРНИЛОВ
Понедельник, 11 января.
— …И никто из них, из этих напыщенных дураков не в состоянии меня понять! — качая головой проговорил сидящий за столом со Стасом мужчина. — Никто! Ни мой босс, этот усатый морж с рожей подзаборного пьянчуги! Ни хренов директор по продажам, ни даже мой непосредственный начальник! Никто! Никто из этих остолопов не может понять, что у меня есть идеи!.. Я действительно могу помочь!
Толстощекий, небритый мужчина с жирными черными волосами посмотрел на Стаса.
— Вот у тебя такое было, подполковник?! Ты говоришь,
Он горько усмехнулся, и качнул головой.
— А тебя не желают ни слышать, ни замечать. — осипшим голосом добавил он. — И ты понимаешь: им всем на тебя на***ть!
— Знаешь, я примерно раз в месяц предлагаю нашему генералу ввести иной порядок работы. — Стас мокнул картошку фри в кетчуп и положил в рот. — Но, он каждый раз лишь отмахивается от меня.
— Вот! — выразительно выпучив глаза, произнес собеседник Стаса. — Вот! То, о чем я говорил! Отмахиваются, и всё! Никакого уважения! Те, кто стоят выше нас, плевать хотели на то, что мы думаем, на наши старания, цели и даже на нашу помощь!
— Да, такое встречается. — согласился Стас, поедая очередную картошку. — И ты поэтому решил их наказать?
Корнилов кивнул на четверых мужчин в деловых костюмах, что стояли на коленях, держа руки за головой. Как и остальные восемнадцать заложников.
— Я лишь хотел преподать им урок. — собеседник Стаса переложил пульт дистанционного управления в другую руку, и свободной взял стакан с колой. — Я хотел научить их слушать!
Он отпил из стакана. Капли колы стекли на его щетинистый подбородок.
Корнилов посмотрел на четверых мужчин. У всей четверки, на вспотевших лицах застыло одинаковое внимательное, и опасливое выражение. Их кадыки то и дело дергались от нервных глотков. Боязливые пристальные взгляды метались от Стаса к его собеседнику.
Остальные заложники жались друг к другу возле стойки с кассовыми аппаратами закусочной, где их усадил обиженный на весь мир Артём Салонкин. По обе стороны от группы заложников на полу стояли две, плотно обмотанные скотчем чёрные спортивные сумки. В каждой из сумок притаилась самодельная взрывчатка. Сомневаться в этом не приходилось. Потому что за два часа до захвата заложников в этой закусочной, Артём взорвал автомобиль гендиректора компании, в которой работал. Пострадало три человека. Уже через двадцать минут, после захвата заложников стало известно, что Салонкин служил срочную и сверхсрочную службу в сапёрных войсках. Так, что во взрывчатках он разбирается едва ли не лучше, чем в проводке кабелей для интернета и телевидения. Салонкин шесть лет проработал монтажником в одной из Московских компаний-провайдеров. Шесть лет, прежде, чем он решился на сегодняшний акт «справедливости».
— И на чем ты остановился? — спросил Стас, с фальшивым интересом глядя на Артёма.
— На чём остановился? — переспросил Салонкин.-Я..
Он наморщил лоб, поджал губы. Посмотрел на четверку своих угнетателей, и снова обернулся на Стаса.
— Я хотел… Хотел предложить… новую… и…
— Революционную? — мягко подсказал Корнилов.
Салонкин быстро кивнул.
— И революционную идею… Систему… Которая позволила бы… с-сэкономить…
У Артёма Салонкина, как и у большинства подобных ему «непризнанных гениев» есть серьёзная проблема с формулировкой собственной мысли. Этот недуг проистекает отнюдь не из-за умственной отсталости, а скорее из хаоса в процессе построения предложений и выражения мысли. Особенно в период волнения или стресса. Как сейчас, например.