Красные шипы
Шрифт:
Он не только занимает больше места, чем следовало бы, но и трехэтажный, с высокими белыми заборами и сияющими в ночи огнями, которые видны за милю.
Я паркую свою "Теслу" рядом с гаражом и высматриваю "Мерседес", принадлежащий моему единственному союзнику в семье. Однако я ничего не нахожу.
Одна из сотрудниц улыбается, открывая дверь, и я улыбаюсь в ответ, прежде чем поцеловать ее в щеку.
– Лиза, как ты? Как Педро?
– Превосходно, сэр.
– Ее улыбка становится шире, когда она говорит с легким испанским акцентом.
– Он
Бедный ребенок, равняющийся на мошенника. Моя улыбка, однако, остается на месте, когда я лезу в задний карман и достаю два билета.
– Отдай ему это и скажи, что я подарю ему свою футболку на следующую игру.
– О, сэр.
– Ее глаза слезятся.
– Большое вам спасибо. Это будет его неделя. По крайней мере, для одного из нас.
– Мои старики внутри?
– Да, - шепчет она.
– Вы опоздали, сэр, и мистер Натаниэль тоже.
Я его не виню.
Если бы я не хотел намеренно злить своих бабушку и дедушку, я бы сам использовал ту же тактику.
Звонок звонит снова, и я опережаю Лайзу.
Мой дядя, Натаниэль Уивер, стоит в дверях в своем строгом костюме и со своим четким взглядом, который он использует, чтобы запугать до чертиков любого в зале суда или за его пределами.
– Племянник!
– Он раскрывает объятия, явно не беспокоясь о бутылке вина в левой руке.
– Нейт!
Мы заключаем друг друга в братские объятия, и он отстраняется, чтобы одарить меня одной из своих редких улыбок.
– Поздравляю со вчерашней победой. Я смотрел ее со своими коллегами, и теперь они пристают ко мне из-за автографов.
– Нет, извини. За это приходится платить, дядя.
– Не называй меня так. Заставляет меня чувствовать себя древним
– Ты древний. Сколько тебе? Тридцать пять?
– Тридцать один, Негодяй.
– Он показывает мне средний палец за спиной Лизы, когда мы заходим внутрь.
– Готов к битве?
– Всегда.
Интерьер особняка Уиверов такой же экстравагантный, как и внешний вид, если не больше. Благодаря дорогим вкусам моих бабушки и дедушки, здесь полно редких находок, картин, выставленных на аукцион, и экзотических ковров.
Головы нескольких мертвых животных висят у входа, демонстрируя дедушкину любовь к охоте. Когда я был моложе, я верил, что это духи, которые однажды придут за нами. В другом мире это могло бы быть правдой, но сейчас это просто еще одно напоминание о том, какие мы бессердечные люди.
Как только мы с Нейтом входим в столовую, кажется, что мы в самом разгаре шахматной партии. Король - это человек, сидящий во главе стола.
Брайан Уивер.
То, что ему чуть за шестьдесят, ничего не меняет в его сдержанном поведении и острых, пронзительных глазах, которые подобают не только политику, но и Ткачу.
Королева - это женщина, сидящая справа от него, с мягкой улыбкой на лице. Дебра Уивер - это определение поговорки ‘за каждым великим мужчиной стоит великая женщина’. Она не только изо
Снаружи люди могут видеть только мягкую женщину с золотисто-светлыми волосами, осанкой королевы и гардеробом.
Дядя сначала целует ее в щеку, и я следую его примеру, прежде чем мы киваем дедушке, а затем занимаем свои места справа от него. Вскоре после этого повар приносит какую-то запеканку с ветчиной, которую я не узнаю.
Дедушка помешан на мясе, хотя его врач говорит, что это вредно для его здоровья в долгосрочной перспективе.
– Ты опоздал, — отчитывает бабушка, но это звучит мило — даже обеспокоенно, - когда на самом деле она мысленно проверяет, не нанесет ли нам удар.
– Только потому, что я искал твое любимое вино, мам.- Нейт указывает на бутылку, которую он поставил рядом с ней.
Она бросает на него взгляд, прежде чем направить свой ястребиный взгляд на меня.
– Какое у тебя оправдание?
– У меня их нет. Я просто поздно проснулся из-за вчерашней игры.- Я ухмыляюсь.
– Мы победили, дедушка.
– Как ты и должен был. Это данность, в отличие от шоу, которое ты делаешь на камеру. Его суровое выражение лица не меняется, пока он жует ветчину.
– Брайан. Бабушка протягивает руку, и он успокаивающе похлопывает по ней, затем она одаривает меня своей натянутой улыбкой. – Кто эта девушка, дорогой?
Я проглатываю полный рот еды, позволяя слегка жирному вкусу поселиться в моем желудке. Эти люди воспитывали меня с шести лет. Прошло пятнадцать лет, а я все еще чувствую, что являюсь объектом пристального внимания. Однако Нейт научил меня лучшему способу завоевать расположение моих бабушки и дедушки — говорить им то, что они хотят услышать.
– Она никто.
– Я делаю глоток вина, хотя мне это не нравится. Просто развлечение.
Дедушка перестает есть.
– Ты хочешь, чтобы я поверил, что ты способен на такое?
– Он учится в колледже и является звездным квотербеком, - говорит Нейт, разрезая свой стейк.
– Дети его возраста постоянно делают такие вещи.
Спасибо, Нейт.
– Не мой внук.
– Голос дедушки становится жестче, когда все его внимание сосредотачивается на мне.
– Ты Уивер, и ты будешь действовать как таковой. Будущее семьи зависит от тебя теперя, ведь твоя дядя не пошёл по моим стопам.
– Ловко, пап. Но на случай, если ты не заметили, не всем нравится политика. Ты когда-нибудь думал о том, чтобы спросить Себастьяна, чем он хочет заниматься?
– Ты отнял у него право решать это, когда решил работать на незнакомцев вместо того, чтобы работать со мной.
– Если ты имеешь в виду обманывать людей, чтобы добраться до вершины, то нет, спасибо. Я не собираюсь идти по твоим запятнанным кровью стопам.
– Эти окровавленные следы дали тебе крышу над головой и дали тебе имя, которого ты не заслуживаешь, неблагодарное отродье.