Красный Бубен
Шрифт:
– Тихо! – попросил Скрепкин.
Все замерли, и в избе стало так тихо, что было слышно, как мухи бьются о стекло и ездят друг на друге по подоконнику.
– Абонент не отвечает или временно недоступен. Попробуйте позвонить позднее, – сказал в трубке голос.
– Ну что там? – спросил Абатуров.
– Не отвечает.
– Вот так всегда! Когда кто-то нужен, хрен его найдешь!.. А у тебя, случаем, нет телефонов других батюшек?
Скрепкин развел руками.
– Мракобесы, – сказал вдруг Хомяков.
– Чего? – Скрепкин обиделся.
– Мракобесы, говорю, – повторил Хомяков и
Скрепкин кинул на стол ложку и побагровел.
– Слушай, ты, пенсионер персональный! Еще слово скажешь, и я тебе конкретно жопу разорву!
– Давай попробуй! Только это и можете – старикам жопы рвать! Гомосеки-пенкины!
Скрепкин, и без того уже багровый, стал похож на свеклу. Он резко перегнулся через стол, схватил Хомякова за грудки и рванул на себя. Хомяков выскочил из стула и проехался животом по столу. Грибы, помидоры, огурцы – всё полетело в разные стороны. Трехлитровая банка со сливовым вареньем упала на пол, и Мешалкин едва успел отскочить, чтобы варенье не залило ему брюки.
Хомяков проехался по столу, и его лицо оказалось напротив скрепкинского большого кулака. Но Леня не успел ударить. Игорь Степанович приподнялся на руках и врезал Скрепкину лбом по носу. Леня вместе с табуреткой опрокинулся назад. Из его носа потекла за воротник кровь. Он схватил табурет за ножку и кинул в Хомякова. Хомяков пригнулся, табурет, просвистев над его головой, ударил Игоря Степановича по заднице и отскочил Коновалову в живот. Мишка охнул и согнулся.
– Хорош! – заорал дед Семен. – Кончай драку! Это ж дьявол вас искушает!
Но Скрепкин и Хомяков ничего не слышали.
Скрепкин поджал ноги и двинул ими по столу снизу. Стол вместе с Хомяковым и всем, что на нем еще оставалось, с грохотом перевернулся назад, накрыв собой Игоря Степановича. Одна только его голова торчала из-под стола. Скрепкин хотел прыгнуть на столешницу сверху и сплясать на ней, как плясали татаро-монголы на русских князьях. И это было бы концом для Игоря Степановича. Но дед Семен вовремя обхватил Леню за шею и заорал:
– Мишка, Петька, Юрка! Помогите!
Коновалов, Углов и Мешалкин бросились на помощь. И ТУТ СТАЛО ТЕМНО.
Все застыли и повернулись к окну, за которым черный диск луны почти полностью закрыл ослепительный диск солнца. Только маленькая узкая долька солнечного месяца еще оставалась на небе. Но через секунду не стало и ее. Деревня погрузилась во мрак.
– Что это? – послышался из темноты испуганный голос Углова.
– Никак, Конец Света! – пробормотал голос Абатурова.
– Господи! Боже мой! И мертвые встанут из могил и позавидуют живым, что те – живые, а они – мертвые! Свят-свят!
– Да какой на фиг Конец Света! Затмение это! Как и обещали! – сказал голос Мешалкина.
– Кто обещал? – спросил Коновалов.
– По телевизору! Я когда в деревню выезжал, слышал по телевизору у тещи. Сказали, что в воскресенье затмение будет солнечное.
– И тьма поглотила свет, – задумчиво произнес голос Абатурова. – Если это и не конец всему (что навряд
– Князь Игорь, – раздался голос Хомякова, – великий древнерусский полководец… Меня, кстати, в его честь назвали…
– То-то ты выеживаешься много! – перебил голос Скреп-кина.
– Князь Игорь, – Игорь Степанович проигнорировал замечание Скрепкина, – когда собрался на татар, тоже наблюдал солнечное затмение. Ему старые люди говорят: Куда ты, на хер, отправился?! Это дурной знак!А он сердцем чувствовал, что, и правда, знак дурной, но все равно поехал, чтобы никто не мог подумать, что он обосрался! Да, я пойду,– подумал он.
– И голову, сука, сложу! Но зато от моей доблести русский боевой дух будет высокий!
– Это я подобную историю читал в Кремле, – раздался голос Мешалкина, – в том соборе, где гробницы всяких царей стоят, не помню, как называется. Я детей водил на экскурсию. Вот. И прочитал на одной плите, что там похоронен один князь по фамилии, кажется, Кучка. Он поехал в Орду просить у татар Золотой Ярлык на княжество. Ему татаро-монголы говорят: Якши, русич. Ярлык тебе дадим, пожалуйста, не беспокойся. Но согласно нашему татарскому обычаю ты должен за это три раза пройти между очистительными кострами и один раз упасть в ноги хану… – Ну уж это вам хер! —Кучка им отвечает: – Не станет русский православный христианин ваши басурманские обычаи справлять!.. – А тогда, —татары ему говорят, – мы тебя, русич, будем мучать и на кол в конце концов посадим! Поклонись лучше и походи между костров!..А он тогда сказал: – Хрен! Пусть я на кол сяду, но зато русский дух будет выше татарского!И татары его жестоко пытали, а потом посадили на кол, после чего скормили собакам. Но сами восхищались его мужеством, вернули кости на родину и посмертно дали ему Золотой Ярлык. И этого Кучку за его подвиг православная церковь канонизировала в святого.
– Круто! – сказал Скрепкин. – Я только такого святого чего-то не помню.
– У нас на Руси святых столько, что всех не упомнишь, – сказал Абатуров. – Русь – святая земля.
– А не Израиль никакой, – добавил Коновалов.
– В России, – сказал Мешалкин, – рождается много людей, которые совершают загадочные поступки, и из уважения к этой загадке, многих из них делают святыми, чтобы помнили.
– Русский народ – народ богоносец, – сказал Скрепкин. – Господь дает русским самые сложные задания, смысл которых понятен только ему самому.
– Русские – камикадзе воинства Христова, – сказал Мешалкин.
– Пошли на улицу, – сказал Углов, – отлить надо.
– А где дверь-то?
– Да вроде там где-то…
– Погодите, – Скрепкин зажег своё золотое ZIPPO. Язычок желтого пламени выхватил из темноты очертания предметов и лица людей. Лица людей в неровном освещении зажигалки выглядели как-то не очень. Особенно болезненно выглядело лицо Хомякова с шишкой на лбу. Хомяков был похож на зомби.