Красный корсар
Шрифт:
Неизвестный корабль исчез в неопределенном свете, который в эти минуты распространился над морем, как колеблющийся, таинственный туман. Самый океан говорил о близкой, резкой перемене. Волны уже не разбивались в блестящие, пенистые гребни; они все более нарастали.
В этот момент неожиданный свет прорвал тьму океана, и вдали послышался шум, подобный отдаленному раскату грома. Матросы взглянули друг на друга испуганными глазами и, казалось, оцепенели от ужаса. Но их командир, спокойный и более внимательный, придал иной смысл этому сигналу. Он сжал губы и гордо, презрительно прошептал:
—
— Какая ужасная ночь, капитан Уильдер, — сказал Эринг, приближаясь и, по праву своего ранга, заговаривая первым.
— Я видел признаки перемены ветра, — ответил Уильдер.
— Да, — вмешался Найтгед хриплым голосом;- как-раз в такую же ночь я видел, как бездна поглотила «Везувий». Видите вы этот сероватый свет, — продолжал он, — который движется на нас? Скажите мне, идет ли он со стороны Америки, или же от неизвестного корабля, который, неизвестно зачем, так долго оставался у нас под ветром, а теперь взял курс на нас или, по крайней мере, готов взять?
— Ах, капитан Уильдер, — произнес Эринг, — я охотно отдал бы арматорам мое жалованье за последний месяц, хотя заработал его в поте лица, чтобы только узнать, под каким флагом идет это неизвестное судно?
— Француз, испанец или дьявол, — вот кто идет! — вскричал Уильдер. Потом, повернувшись к безмолвному и внимательному экипажу, он крикнул полным энергии голосом:
— Притяните реи вперед! Притяните, мои друзья, крепче и сильнее!
Это был крик, понятный экипажу. Все нервы и мускулы напряглись, чтобы встретить наступающую бурю. Никто не произнес ни слова. Все удесятерили усилия, соперничая друг с другом. Нельзя было терять ни минуты, не было руки, которая не была бы необходима, у которой не было бы дела. Прозрачный роковой туман, уже четверть часа тому назад собравшийся на северо-западе, со стремительностью летел теперь на них. Вот послышался глухой, страшный рокот океана, и его поверхность покрылась блестящей пеной. Через минуту бешеный ветер всей силой налетел на корабль.
Уильдер хотел воспользоваться слабой возможностью поставить корабль под ветром, но это не удалось.
«Каролина» храбро выдержала толчок. На один миг она уступила силе урагана, и ее борт почти покрылся водою. Дважды ее большие мачты опускались и дважды грациозно подымались. Наконец, они уступили, и судно легло на воду.
— Бегите за топором! — крикнул Уильдер, хватая Эринга за руку.
Лейтенант повиновался.
— Рубить? — спросил он, подымая руку с топором у мачты.
— Постойте! Слушается судно руля?
— Нет.
— Тогда рубите, — произнес Уильдер.
Одного удара было достаточно, чтобы исполнить этот приказ.
— Подымается судно? — крикнул Уильдер рулевому.
— Оно сделало легкое движение, но теперь снова легло на бок.
— Рубить? — спросил Эринг, подходя к большой мачте.
— Рубите! — был ответ.
Страшный треск последовал за этим приказанием. Дерево, снасти, паруса — все рухнуло в бездну моря, и корабль, поднявшись в то же мгновение, тяжело поплыл по направлению ветра.
— Подымается! Подымается! — разом закричали двадцать голосов.
— Пусть ничто не стесняет его движений, — прибавил спокойный голос капитана.
Повисший
— Эта мачта не может долго противостоять подобным порывам ветра, — закончил он. — Если она упадет на переднюю часть корабля, то нанесет роковой удар. Надо послать туда человека или дух отрубить парус на рее.
— Это очень опасно при таком бешеном ветре.
— Вы правы, — сказал Уильдер, — оставайтесь здесь, и если со мной произойдет какое-либо несчастье, ведите корабль в северный порт. Особенно не стремитесь к Гаттерасу…
— Что вы хотите делать, капитан Уильдер? — перебил его лейтенант, тяжело опуская ему на плечо руку.
— Я иду отрубить этот парус, чтобы не губить мачты и, может-быть, корабля.
— Да, да, я это ясно вижу. Но никто не скажет, что другой исполнил долг Эдуарда Эринга. Ваше дело привести корабль к мысу Виргинии, а мое — обрубить этот парус. Если со мной что-нибудь случится, занесите в корабельный журнал несколько слов, как я погиб. Это будет лучшей и самой приличной эпитафиею для моряка.
Уильдер не возражал. Он привык исполнять свои обязанности, и не удивлялся преданности делу в другом.
Эринг бросился к мачте. Пять или шесть матросов полезли за ним вверх.
— Сходите со снастей! — крикнул им Уильдер в рупор. — Все сходите!
Лейтенант посмотрел вокруг. Слова Уильдера ни на кого не подействовали; Эринг поднял топор и ударил по толстой веревке, которая прикрепляла к нижней рее угол паруса.
В эту минуту Уильдер услышал треск нижних рей мачты.
— Сходите, — закричал он в рупор ужасным голосом, — сходите все! Дело идет о вашей жизни! Сходите!
Только один из матросов воспользовался этим советом и с быстротою ветра спустился на палубу.
Канаты один за другим лопались и, наконец, с шумом треснула мачта. Несколько мгновений она качалась, потом, уступая движению судна, с ужасным шумом упала в море. Веревки, снасти, канаты разорвались, как нитки, и остов корабля, голый и изувеченный, ринулся вперед. Красноречивое молчание последовало за этим падением. Казалось, сама стихия притихла, довольная своей работой. Уильдер бросился к борту и ясно увидел, как несчастные жертвы еще цеплялись за свою хрупкую поддержку. Он увидел, как Эринг сделал прощальный жест. Потом все снасти, обломки мачт и все те, которые держались за них, скрылись в сплоченном тумане, окружавшем корабль и стеной стоявшем до самых облаков.
— Готовьте скорее шлюпку! В море! — кричал Уильдер, забывая о невозможности подать погибавшим хоть малейшую помощь в такую бурю.
Но смущенные, оцепеневшие моряки не слышали его. Никто не двинулся, никто не думал повиноваться.
— Слишком поздно! Слишком поздно! — сказал себе Уильдер с отчаянием. — Никакое усилие, никакое могущество человеческое не могло их спасти.
— Я вижу паруса, — тихо произнес рядом с ним Найтгед полным ужаса голосом.
— Пусть приходит он! — с горечью ответил молодой капитан. — Несчастье достигло своего апогея.