Красный Кристалл
Шрифт:
— Я очень сожалею, но мои умения в создании одежды не достигли даже вашего уровня, — признался он. — Я ещё довольно слаб в бытовой магии, особенно в практической части. Мои учителя считают, что я в этой области просто туповат.
— Ну вы шутник, приятель… — пробормотал Ксиндара, большими глазами уставясь на что-то за спиной Лёна. — Наверно, смеётесь над убогим.
Удивлённый дивоярец обернулся и увидел, что позади сама собой образовалась добротная полотняная палатка, натянутая на аккуратные колышки, с приветливо распахнутым пологом.
«Гранитэль
— Не царские хоромы, но всё же… — как ни в чём ни бывало, сказал он, приглашая голодного Ксиндару к палатке и надеясь, что там хотя бы есть на что присесть. А то придётся объяснять малознакомому человеку, что делать мебель он пока не научился. Ох, вот бы тут Брунгильда чего сотворила! А уж Магирус какой умелец!
Внутри, однако, всё было выше всех похвал. Конечно, не царская палатка, но весьма достойно, иначе полуголый человек, весь иллюзорный блеск которого в мгновение испарился, мог бы почувствовать себя неудобно.
Пол застелен ковром, по углам стоят светильники с ароматическим составом, низкий стол, накрытый тяжёлой парчовой скатертью, два кресла с мягкой обивкой и два походных ложа, застеленных меховыми одеялами. На одном из них лежит комплект одежды — как раз такой, что сотворил себе мастер иллюзий. Совершенно ясно: это работа Гранитэли.
— Я восхищён, — пробормотал Ксиндара, сразу впившись взглядом в нарядную одежду.
— Беретё назад свои слова про дивоярцев? — смеясь, спросил Лён, поскольку явное стремление нового знакомого к внешнему блеску было слишком заметно.
— Беру! — с готовностью ответил тот и направился к постели.
Лён отвернулся, чтобы не мешать человеку одеваться, и посмотрел на стол: там сами собой образовывались блюда, полные самой соблазнительной снеди. Кажется, Гранитэль решила устроить пир, так что скромная скатёрка-самобранка так и осталась в сумке.
— У вас сегодня праздник? — осведомился Ксиндара, одевшись в штаны, рубашку с кружевами, новые ботфорты и оставив камзол и плащ со шляпой лежать на кровати.
— Просто отметим знакомство, — Лён старался не выдать своё удивление перед гостеприимством Гранитэли. Он тоже скинул верхнюю одежду, поскольку в палатке было довольно тепло, и пригласил гостя к столу.
— Да, это вам не просто видимость, — проговорил тот, беря в руки вышитую салфетку и проявляя явное знакомство со столовыми приборами, в чём Лён как раз особенно силён не был. Раньше ему не приходилось обедать в такой изысканной обстановке: дома он питался кое-как, а под дубом у Брунгильды вообще процветала полная демократия. Разве что Магирус немного привил своим ученикам застольные правила. Теперь он видел, как гость легким жестом развернул салфетку и положил её на колени, а не заткнул за воротник.
—
— Да, как сказать… В общем, мне ничего не известно о моём подлинном происхождении. Я много поскитался по свету, много видел. Позвольте, я разделаю это чудесное жаркое? Я так голоден, что признаюсь: готов съесть свою салфетку!
Он ловко отделил от утки крылья, ножки и тёмное грудное мясо, разложив куски на блюде.
— Лавар, я не особо голоден, — поспешил признаться Лён, чувствуя, что допустил какую-то оплошность. — Этот стол я приготовил для вас. Сам бы я довольствовался чем-нибудь меньшим, я привык жить проще. Ешьте со вкусом, не обращайте на меня внимания.
— Простите мне мою несдержанность, — тут же извинился гость.
— Мы не при мадридском дворе, — заметил Лён при виде того, как Лавар скромно кладёт себе одно крылышко. — Берите всё, а я лишь для приличия составлю вам компанию.
— Ну ладно, — согласился гость.
А дальше он с удивительной быстротой принялся разделываться с птицей. Ловко и аккуратно он при помощи ножа и вилки очистил кости, так естественно и просто уничтожив целую утку! Потом с позволения Лёна взялся за мясной пирог, разделал его на дольки с большим искусством, при этом не забывая участия в застольной беседе. Также красиво и легко он разделал фрукты: яблоки, сливы, груши, и изящной двузубой вилочкой принялся брать с тарелочки куски. Вино он оценил: это была выдержанная мадера. В конце обеда, когда блюда сами исчезли со стола, появилась пузатая бутылка тёмного стекла и две гранёных стопочки в серебряной оправе, весьма изящные. Возникла также серебряная вазочка с засахаренными фруктами и орехами.
— Вы знаете толк в гостеприимстве, — похвалил хозяина гость, пробуя ликёр и закусывая его орешками. По-моему, за последние пятьсот-семьсот лет я так славно не кушал. Жизнь снова мне кажется прекрасной.
— И в чём же вы не сошлись с вашим врагом? — спросил Лён.
— О, можно подумать, что нужно старательно искать причины, по которым дивоярец мог бы наслать на тебя проклятие! — шутливо ответил гость, потом озабоченно потрогал волосы и бородку и проговорил:
— Всё же это мне не нравится, такое ощущение, словно голова у меня в глине. Мой седельный мешок вместе со всеми вещами, наверно, сгнил вместе с моим конём, мир праху его, и все мои туалетные принадлежности пропали. Нет ли у вас, дорогой хозяин, лишнего гребешка в запасе?
Лён уже машинально протянул руку к своей сумке, чтобы достать тот единственный гребешок, что был у него: ту эльфийскую вещицу, назначения которой он не знал, как вдруг заметил за своим гостем, на постели, большую замшевую дорожную сумку, которой раньше там не было.