Красный Кристалл
Шрифт:
— Говорят, раньше было не так, — доверительно сообщил стражник, опираясь на копье. — Много лет назад всё было хорошо: и земля плодоносила, и скот родился хорошо. Никаких уродов, никаких чудовищ по лесам. Потом пошёл мор — сначала всё началось на западе, за морем, потом пришло на нашу землю. Вы не с востока, господин? Говорят, там ещё спокойно.
— Нет, мы вообще проездом издалека, — ответил Лавар Ксиндара, — Мы прослышали про беды этих земель и приехали узнать, что происходит.
— О, так вы лекари?! — обрадовался стражник.
— Нет, мы не лекари, — снова отвечал Ксиндара, хотя Лён тайком и подпихивал его ногой: не болтай лишнего! — Мы от двора короля… — тут он произнёс сложное имя. — Он
— Говорят, что из-за моря, — поразмыслив, ответил стражник. — Оттуда, говорят, и идёт вся эта нечисть. Скот ведь не сам заболел — его заразили. Какие-то ночные хищники пролезают в овчарни и коровники, караулят скот на пастбищах. Одного укусят — остальные сами заразятся. У меня зять в деревне живёт — я знаю. Поначалу такой скот забивали на мясо, вот от такого мяса и пошла напасть — вот, как у меня. Потом, когда поняли, откуда пошла болезнь, король запретил продавать на рынках больное мясо. Да ведь пойди, пойми — какое здоровое, а какое заражённое! Ели всякое. Потом и вовсе король издал указ: мяса вообще не есть, а скот с признаками болезни забивать и сжигать. Только чума уже вовсю гуляла. Спасаемся только за счёт рыбы и других морских продуктов — благо, море рядом! Да ведь куда деваться, когда денег мало — покупаем мясо тайком да едим! Ведь цена на него меньше, чем за репу!
— Но ведь не только скот заражён, — осторожно заметил Лён. — Лес, посевы тоже плохо выглядят.
— А это колдовство, — уверенно ответил стражник. — Ведьмы наколдовали. Их что ни неделя, то жгут на площади — иной раз штуки по три!
— Всё понятно, — сказал Лён, когда оба всадника оставили словоохотливого пожилого стражника и проехали воротами. — Они полагают, что всё это сделали ведьмы. Только я не верю.
— Потише ты, — шепнул Ксиндара, оглядываясь по сторонам. — Здесь наверняка все за всеми следят и фискалят — такое всегда бывает когда приходит беда: надо же кого-то иметь виноватым!
Теперь только Лён обратил внимание на то, что в прошлый раз не бросилось ему в глаза: он был обманут внешним великолепием и богатством города. Везде рыскали быстрые всадники, одетые в королевские цвета и со странным вооружением — они держали в руках длинные рогатины. Лица стражей скрывались пол чёрными атласными платками, а сверху нависал зауженный край широкополой шляпы с трёхцветным бантом, крепящим поля к тулье. Глаза чёрных выглядывали из узкой щели между платком и шляпой, словно из засады, и остро озирали людей, особенно обращали внимание на женщин, ходящих в одиночку. Так черные служители накинулись на бедную немолодую прачку, растрепали у неё корзину с бельём, раскидали рубашки и юбки под любопытными взглядами тут же собравшейся толпы и оставили, не найдя в постиранном белье ничего колдовского. Женщина осталась с плачем подбирать раскиданные рубашки, а кое-кто из толпы воспользовался случаем и поживился тряпками.
— Вот так: творят, что хотят, — с осуждением заметил пожилой мастеровой, стоя на пороге своей лавки.
— У них работа такая. — легкомысленно отозвался проходящий мимо булочник с корзиной свежих булок на голове. — Им велено искать — они ищут. Если в какую неделю ведьму не поймают — за что, спрашивается, жалованье получали?
Мастеровой поспешно скрылся за своей дверью, булочник проскользнул в проулок, а два всадника, которые наблюдали эту краткую сцену, переглянулись: ясно, что город живёт в страхе. Несколько раз на их глазах происходили и другие происшествия: бедняков хватали на улицах. Сдирали с них рубахи и осматривали. Если кожа оказывалась чистой, то бедняг отпускали. А одного, у которого оказалась на боку язва, выпроводили под стражей из города и не дали зайти домой. Ему бросили хламиду ярко-охряного
Внезапная быстрая стычка впереди привлекла внимание Лёна и Ксиндары и они, глядя как бегут в ту сторону уличные зеваки, тоже погнали коней к назревающим событиям. Трое всадников, одетых в чёрное и с лентами королевских цветов на плащах и шляпах, окружили женщину. Лицо её было вполне чистым, так что нельзя понять, что именно вызвало в полиции подозрение. С неё сдёрнули плащ, повалили наземь, и один из всадников соскочил на мостовую в то время, как два других длинными рогатками прижали руки девушки к камням — вырваться из такого захвата было невозможно.
Один из всадников соскочил на землю и рукой, закованной в кольчужную перчатку, моментально обшарил тело поверженной и истошно вопящей девушки, под хохот толпы нырнула ей под юбку и далее резким жестом чёрный рванул одежду, оголив тело несчастной жертвы.
— Оборотень!!!
Протестующий возглас замер в горле Лёна, он поражённо замер, глядя на бесстыдно оголённое женское тело. Бёдра девушки покрывала серая шерсть! Толпа вопила и кидала в несчастную всем, что попадалось под руку, некоторые дорвались до неё и расцарапали ей лицо. Ненависть так и сочилась из множества глаз, глядящих на ту, которую обвинили в колдовстве. Толпа желала растерзать её на месте, но трое чёрных властно потеснили всех, приказывая не мешать делу правосудия.
Дальнейшее произошло быстро, словно такая работа была привычной для королевских слуг: они моментально обмотали руки жертвы верёвкой, несколько витков легло на шею, и арестованную поволокли меж двух коней по улице — ошеломлённая жертва шла и не сопротивлялась — голая, открытая всем взглядам и насмешкам!
Лён и Лавар смотрели вслед улетающей тройке чёрных стражей — третий замыкал процессию, не давая окружающим дорваться до несчастной. Делалось всё это скоро, деловито, без лишних слов, без всякой показухи, словно черные стражи устраняли нечисть, заражающую город.
— Говорят, что скоро их будут жечь через день! — сказал со злорадством молодой башмачник, выглядывающий из своего окошка. Он резко плюнул на мостовую и захлопнул ставни.
После нескольких часов блуждания по городу товарищи решили отдохнуть и поесть в одном из ресторанов. Контрасты города уже не так удивляли их и потому оба приняли пышное обслуживание, как должное: торговля приносила заведению прибыль, и бедность ассортимента компенсировалась богатством сервировки.
— Мне это очень напоминает один город, — пробормотал Лён, разглядывая золотую вилку с ручкой из слоновой кости, обильно инкрустированной опалами. — Там тоже богатство так и пёрло изо всех щелей, а в сущности, все они были пленники.
— Очень интересно, — ответил товарищ. — Где же такой город?
— Далеко отсюда, — покачал головой Лён. — Я сам толком этого не знаю. Но царь, который правил в том городе, скончался самым скверным образом, а его наследник не пожелал принять престол.