Красный кролик
Шрифт:
— Кэти, ты доктор медицины. А я — доктор исторических наук, не забыла? Я знаю многое — например, могу наложить повязку на порез, после того неприятного случая, который начался с отравления мертиолатом. Но дальше этого мои познания в медицине не простираются. Конечно, в школе ЦРУ меня обучили основам первой помощи, но пулевое ранение я в ближайшее время лечить не собираюсь. Это я предоставлю тебе. Ты знаешь, как это делается?
— Я же штопала тебя прошлой зимой, — напомнила Кэти.
— А я тебя отблагодарил за это? — спросил Райан. Он крепко поцеловал жену. — Спасибо, малыш.
— Я должна
— Дорогая, если сомневаешься, поступай так, как считаешь правильным.
Вот для чего нам нужна совесть — для того, чтобы напоминать, что хорошо, а что плохо.
— После этого ко мне вряд ли воспылают любовью.
— И что с того? Кэти, ты должна нравиться себе самой. И больше никому. Ну, еще мне, конечно, — добавил Джек.
— А я тебе нравлюсь?
Очень обворожительная улыбка:
— Леди Райан, я боготворю даже ваши грязные кальсоны.
И только после этого Кэти, наконец, успокоилась.
— Что ж, благодарю вас, сэр Джон.
— Позволь мне подняться наверх и переодеться. — Джек остановился в дверях. — Мне к ужину опоясаться торжественным мечом?
— Нет, можешь обычным. — Теперь она уже и улыбалась. — Итак, а у тебя на работе что было?
— Мы все больше узнаём, как много мы еще не знаем.
— Ты хочешь сказать, вы собираете новую информацию?
— Нет, мы выясняем, как же много нам неизвестно из того, что мы должны были бы знать. И этому конца-края нет.
— Не переживай. То же самое можно сказать и про мою работу.
Вдруг Джек подумал, что сходство обеих профессий заключается в том, что в случае ошибки могут погибнуть люди. И в этом не было ничего смешного.
Райан вернулся на кухню. Кэти уже была занята тем, что кормила маленького Джека. Салли смотрела телевизор, который великолепно успокаивал детей, — на этот раз какую-то английскую передачу вместо видеокассеты с мультиками про Койота-бродягу. Почему профессор офтальмологии упрямо готовила ужин сама, как жена простого водителя грузовика, не переставало поражать ее мужа, однако он не возражал — у Кэти это получалось очень неплохо. Интересно, ее учили стряпне в пансионе в Беннингтоне? Усевшись на табурет, Райан налил себе бокал вина.
— Надеюсь, против этого профессор не будет возражать.
— На завтра у тебя не намечено никаких операций?
— Никаких, леди Райан.
— В таком случае, я не возражаю.
Она подняла малыша вертикально, и тот отрыгнул воздух с большим воодушевлением.
— Черт побери, Джек-младший, твой папаша восхищен.
— Да. — Взяв хлопчатобумажную салфетку, Кэти вытерла малышу рот. — Ну, как насчет добавки?
Джон Патрик Райан младший не стал отказываться от такого предложения.
— И что вам неизвестно? — несколько успокоившись, спросила Кэти. — Вас по-прежнему интересует, если у этого типа жена?
— На этом фронте пока что никаких новостей, — признался Джек. — Нас беспокоит, что русские могут что-то предпринять.
— Ты не можешь уточнить, что именно? — спросила Кэти.
— Не могу, — подтвердил Райан. — Русские, как говорит мой друг Саймон Хардинг, очень странные ребята.
— Ну, англичане тоже любят выпить 54 , — заметила Кэти.
— Боже милосердный,
Джек пригубил вино. Это было «Пино гриджио», превосходное белое итальянское вино, которое он покупал в местном магазине.
54
Непереводимая игра слов: английское слово «rum» помимо основного значения «ром» имеет также значение «странный».
55
Нейшн, Кэрри Амелия Мур — деятельница Американского христианского общества трезвенников, прославилась своим нетерпимым отношением к пьянству.
— Только когда я беру в руки скальпель, чтобы кого-нибудь резать.
Кэти любила говорить о своей профессии в таких выражениях, так как знала, что ее мужа при этом всегда пробивает холодная дрожь.
Джек поднял бокал.
— Хочешь присоединиться?
— Когда закончу кормить. — Кэти помолчала. — Ничего такого, о чем тебе можно говорить?
— Извини, малыш. Порядок есть порядок.
— И ты его никогда не нарушаешь?
— Знаешь, это может стать дурной привычкой. Лучше не начинать.
— А как же быть с русским, который вдруг захочет сотрудничать с нами?
— Это совсем другое дело. В этом случае он будет работать на силы всемирной истины и красоты. Мы, — Райан сделал ударение на этом местоимении, — хорошие.
— А что думают по этому поводу русские?
— Они считают хорошими себя. Однако хорошим считал себя и один тип по имени Адольф, — напомнил Райан. — Которому очень не понравился бы твой Берни.
— Но Адольф давно умер.
— К сожалению, это же самое нельзя сказать про всех его последователей. Поверь мне, малыш.
— Джек, тебя что-то гложет. Я это вижу. И ты не можешь поделиться со мной?
— Да, гложет. И нет, не могу.
— Хорошо, — кивнула Кэти.
Разведывательная информация нисколько не интересовала ее, помимо абстрактного желания знать о том, что происходит в мире. Однако Кэти, как медика, интересовало многое, на что она не могла получить ответ, — например, как лечить раковые заболевания. Поэтому ей пришлось, скрепя сердце, принимать это как должное. Однако в медицине нет места для секретов. Если ученый-медик делает какое-то открытие, которое облегчает жизнь больным, он публикует о нем статью в своем любимом медицинском журнале, чтобы об этом тотчас же узнал весь мир. Можно не сомневаться, что ЦРУ поступает так крайне редко, и Кэти это в какой-то степени задевало. Ладно, это еще один фактор, с которым приходится мириться.
— Ладно. Предположим, вы выясните что-нибудь важное, и что дальше?
— Мы передадим эту информацию наверх. Здесь она попадет к сэру Бейзилу, а я свяжусь с адмиралом Гриром. Как правило, по закрытой телефонной линии.
— Такой, как та, что установлена наверху?
— Да. Потом мы передадим ее по закрытому факсу, а если это окажется что-то действительно очень важное, что нельзя доверить шифровальной аппаратуре, тогда через дипломатического курьера при посольстве.
— И как часто такое происходит?