Красный сфинкс
Шрифт:
Увидев ее, королева вскрикнула от радости.
— Я вижу, — произнесла г-жа де Фаржи с улыбкой, — что мой отъезд не помешал мне остаться в милости у вашего величества.
— Напротив, любезная подруга, — ответила королева, — ваше отсутствие позволило мне оценить вашу верность, и никогда еще я не нуждалась в вас сильнее, чем сегодня вечером.
— Значит, мой приезд кстати, но скажите, что происходит и зачем вам потребовалась ваша покорная служанка?
Королева
— Неужели ваше величество доверяет своему деверю? — спросила г-жа де Фаржи.
— Нисколько; он сделал мне предложение лишь для того, чтобы усыпить мои подозрения и заставить меня ждать.
— Значит, король чувствует себя хуже?
— Он страдает душевно, а не физически.
— Моральный дух для короля — это главное; вам это известно, сударыня.
— Что же делать? — спросила королева.
Затем, понизив голос, она продолжала:
— Знаете, дорогая, астрологи утверждают, что король не переживет знака Рака.
— Конечно, — произнесла г-жа де Фаржи, — я же предлагала вашему величеству одно средство.
Королева покраснела и сказала:
— Вы прекрасно понимаете, что я не могу его принять.
— Жаль, это лучшее средство; и вот вам доказательство — я того же мнения, что и король Испании Филипп Четвертый.
— Боже мой!
— Значит, вы предпочитаете верить слову этого человека, который еще ни разу не сдержал своего обещания.
Королева некоторое время хранила молчание.
— Предположим, — сказала она, пряча лицо на груди своей наперсницы, — предположим, что я соглашусь на средство, которое вы предлагаете; не следует ли пойти на это в крайнем случае, а пока испробовать другие способы?
— Дорогая госпожа, — сказала подруга Анны Австрийской и, пользуясь растерянностью королевы, обняла ее за шею, — не позволите ли рассказать вам одну легенду времен короля Генриха Второго, связанную с королевой Екатериной Медичи?
— Говорите, дорогая, — ответила королева, опуская голову на плечо сирены и опрометчиво позволяя себе слушать ее голос.
— Так вот! Предание гласит, что у королевы Екатерины Медичи, которая приехала во Францию в возрасте четырнадцати лет и сразу же вышла замуж за молодого короля Генриха Второго, в течение одиннадцати лет, как и у вашего величества, не было детей.
— Я вышла замуж четырнадцать лет тому назад! — воскликнула королева.
— Другими словами, — продолжала г-жа де Фаржи с улыбкой, — свадьба вашего величества состоялась в тысяча шестьсот шестнадцатом году, хотя брак фактически начался только в тысяча шестьсот девятнадцатом.
—
— Он не испытывал отвращения к женшинам, но это не распространялось на его жену.
— Вы полагаете, что король чувствует ко мне отвращение, Фаржи? — спросила королева.
— Клянусь чревом Господним, как говаривал его отец-король, что по отношению к вашему величеству он слишком прихотлив!
Королева приняла гордый вид, уязвленная этим замечанием; г-жа де Фаржи посмотрела на нее и продолжала:
— Где еще он найдет такие глаза, такой рот, такие волосы и такую кожу? (При этом она погладила стройную шею королевы). Нет, нет, сударыня, вы прекраснее всех на свете; к несчастью, Екатерина Медичи не обладала вашими достоинствами — у нее была холодная и липкая кожа, как у змеи.
— Что вы такое говорите, дорогая?!
— Правду; и вот, молодой король возопил, что ему прислали не цветок из сада Питти, а какого-то червяка из гробницы Медичи.
— Замолчи, Фаржи! От твоего рассказа у меня по коже пошли мурашки.
— Ну, и кто же, милая королева, смог излечить короля Генриха Второго от отвращения к собственной жене? Та самая Диана де Пуатье, которая, если бы король умер бездетным, оказалась бы во власти другого герцога Орлеанского, стоившего немногим больше вашего.
— К чему ты клонишь?
— А к тому, что если бы король влюбился в женщину, способную к самопожертвованию, то благодаря его религиозным чувствам с помощью Бувара она вернула бы супруга вашему величеству, и тогда…
— Что же?
— Тогда герцог Орлеанский оказался бы в зависимости от нас, а не мы от него.
— Ах, моя бедная Фаржи, — сказала королева, — король Генрих Второй был мужчиной.
— Но разве король Людовик Тринадцатый не… Королева лишь вздохнула в ответ.
— И потом, — заметила она, — где ты найдешь такую преданную женщину?
— Я уже ее нашла, — отвечала Фаржи.
— И она красивее, чем…
Королева осеклась в порыве сомнения и досады.
— Красивее, чем вы, моя королева, нет, это невозможно! Вы — роза, сударыня, а она — лишь бутон; поэтому родные и знакомые зовут ее просто Аврора.
— И это чудо из хорошей семьи? — спросила королева.
— Из прекрасной, мадам; это дочь господина де Отфора.
— Вы утверждаете, что девушка мне предана?
— Она готова отдать за ваше величество жизнь, а возможно, и нечто большее, — отвечала Фаржи.
— Значит, ее уже оповестили о том, какую роль она должна сыграть?