Красный туман

Субботина Айя

– - Мы в портовом районе, - сказал он.

– - Любой бы догадался - такая вонь, - угрюмо произнес клыкастый.

– - Тебе следует радоваться больше, потому что, к твоему сведению, в портовый район не пускают таких, как мы.

– - Эту дрянь разрешено нюхать только высокородным задницам?
– На этот раз Фантом сплюнул, хоть было видно, что его так и подводит выблевать. Интересно, чем? Кровью убитой девчонки?

– - Замолчи и дай ему сказать, - осадила клыкастого Аккали.

Тт, что странная череда событий завела их в портовый

район, в большей степени шло на руку Дору, чем остальным, но он постарался скрыть это.

– - В портовом районе обитают в основном моряки, капитаны, хозяева складов и те, кто работает в здешних гильдиях. Попасть сюда можно только по специальному пропуску, который выписывает городская канцелярия и этот пропуск стоит прилично денег. Для членов гильдий, само собой, условия немного отличаются, но в целом - я бы сказал, что если кто-то в самом деле заплатил старухе за тебя, то здесь он вряд ли будет нас искать.

– - Если только не пойдет тем же ходом, что и мы, - скептически вставил Фантом.

– - Вы оба были в той комнате - и ни один не заметил рычаг, - недвусмысленно намекнул марашанец.

– - И что нам делать дальше? Здесь нельзя оставаться - если есть люди, которые знают о подземелье, им не понравится, что их секрет раскрыт, - архата снова попала в тон мыслям наемника.

– - Мы найдем какую-нибудь лачугу и поселимся в ней, - ответил Дору.

– - Здесь много пустых лачуг?
– через плечо бросил Фантом, занятый изучением шкафа, забитого каким-то хламом.

– - Не много, но одна вполне может освободиться.

– - То есть ты предлагаешь кому-то глотку перерезать?
– архата выглядела на удивление спокойной. Оно и понятно - когда речь идет о собственной шкуре, чужая жизнь превращается в бревно посреди дороги.

– - Да, - не стал юлить марашанец, - это лучший выход. Нам в гостиницы путь заказан - твое лицо ни под каким платком не спрятать, теперь мы это знаем. Со своим жильем можно не бояться проснуться связанным и в клетке. И, - последние слова он произнес в спину клыкастому, хотя обращался как и раньше к архате, - когда ты начнешь свои ритуалы, можно не опасаться быть услышанными.

Фантом обернулся, поелозил языком по кончикам клыков, отчего Дору снова стало не по себе. Они выросли, теперь это очевидно, стали крепче и острее. Марашанец представил, как эти "иглы" впивались в девушку, как вырывали из ее тела куски кожи и мяса, чтобы добраться до вен...

– - Я согласна, если нет другого выхода, - сказала свое решение архата.

– - Я тоже, - после короткой заминки, поддержал Фантом.

Имаскар

Слишком медленно.

Имаскар не мог сказать точно, когда у него зародилось чувство опасности. Так и раньше случалось - он просто знал, что все идет наперекосяк, даже когда ничто не предвещало беды. Просто чуял и все. Вот и сейчас - дорога вела их в сторону Первого дома, тихая и спокойная, как река в жаркий день. Знай только лошадь

подгоняй. И все же между лопатками зудела тревога, липкая и ядовитая, как место, из которого они возвращались.

Он ехал в первой паре всадников, приказав, чтобы хрониста поместили на лошадь к одному из следующих сзади. Мертвяк стоил слишком дорого, чтобы потерять его по неосторожности. Будь его воля - он бы вышвырнул уже начавшую вонять тушу в ближайшую трясину, но от сохранности гниющих кишок зависит жизнь воинов.

Имаскар бросил взгляд на небо: мрачный саван над головами маленького отряда воинов Второго союза. Чтоб оно все провалилось во владение Скорбной! Связь давно источилась, можно не тешить себя иллюзиями. И что он скажет Данате? Что даст в придачу к мертвецу? Каким словом отгородит своих людей от ее гнева?

– - Ну и ночка - хоть глаз выжги, - сказал едущий сзади капитан. Именно ему Имаскар вверил сохранность хрониста.
– Лошади петляю, что зайцы.

– - Создатели за что-то на нас гневаются, - других слов у архата не нашлось. Он и сам злился, что даже погода строит козни. Как будто мало бед на голову тех, кто носит герб Дома меча.

– - Ну и смердит же он, - сказал кто-то из всадников.

– - Все они смердят, - ответил ему другой.
– Дерьма в людях столько, что за всю жизнь не выветривается, вот остатки и выходят после кончины. Помню, как мы выпотрошили отряд разбойников. Господину вздумалось запустить красных воронов. То-то веселье было - они полные штаны накладывали, пока дело спорилось.

Имаскар неосознанно улыбнулся. Славные были времена. Тогда он так поднаторел, что орудовал ножом и топором с закрытыми глазами.

– - Когда мы найдем тех, кто устроил резню - стая получится знатная, - осторожно сказал капитан.

Архат не ответил. Пророчество, на которое он так надеялся, оказалось таким же туманным и непонятным, как и то, что случилось на пиру. Пришлось напомнить себе, что Тайновидящие всегда говорят загадками. В "Неузнанных словах" великое множество сказанных когда-то пророчеств, чей истинный смысл остался непонятым. Спустя много лет, пророчества застыли, стали подобны янтарю - похороненные заживо дурные или добрые вести, утонувшие в топях тропы, потерянные сокровища и жизни. Имаскар верил, что его пророчество не превратиться в чернила на одной из страниц.

Отряд двигался слишком медленно, но архат не мог требовать большего. Дорога нехотя выступала из черноты всего на каких-нибудь несколько метров, каждый раз подсовывая то дерево, то камень, то преградившую путь колоду. Скакать быстрее - все равно, что нестись галопом по канату над пропастью. Безрассудная смерть удел дураков и безрассудных, а Имаскар собирался жить, чтобы отомстить за тот пепел, которым стали имена его родных.

Они ехали уже достаточно долго, но стоило архату оглянуться - и он видел все тот же лес. Скорей бы рассвет. Покончить со всем одним махом, лишь бы избавиться от смердящего трупа.