Красный вал
Шрифт:
Когда она ушла, он застыл неподвижный, обхватив голову руками. Одна старая Антуанетта угадывала причину его горя.
III
Два полицейских со скучающим видом расхаживали перед мастерскими Делаборда. Царила глубокая тишина. Солнце окончательно спалило жалкие травы укреплений. Маленькая старушка собирала собачий помет; один из агентов заметил:
— Это для чистки перчаток!
Было нестерпимо тоскливо. Слабый ветер гнал пыль. Иногда проносился
Около четырех часов две брошюровщицы пришли взглянуть на полицейских. Затем явилось несколько наборщиков. Все они прогуливались, курили и сплевывали.
— Взгляни, вот и Дюшаффо, — сказала одна из брошюровщиц.
Это был кривой на один глаз рабочий. Он шел, осторожно оглядываясь. Подойдя, он проворчал:
— При желании можно было бы быстро убрать шпиков.
Собравшиеся добродушно выразили свое одобрение, а один из наборщиков заметил:
— Нет, чем их пришпилить!
— А, вот и Бюрга!
У Бюрга-Зеленая борода было лицо чахоточного, прозрачное, а выцветшая борода походила на пук травы. Он закашлялся, подходя к товарищам.
— Дело плохо! Скоро придется могилу заказывать, — проворчал он.
Полицейские начали обращать внимание на происходящее.
— Расходитесь, — сказал на всякий случай один из них.
— Это ты правильно заметил, — проговорил Бюрга. Будем расходиться.
Он принялся расхаживать с аффектированным видом.
Появились рабочие с улицы Тополей, затем показались другие со стороны Можури, наконец, показалась группа под предводительством Альфреда-Красного Гиганта, захватившая по дороге или в кабачке нескольких мало кому известных товарищей. Один пробовал напевать "Несчастный Жан", другой — "Карманьолу", третий, сухопарый, пытался затянуть "Я не люблю шпиков". Но когда они взобрались на укрепления, Альфред водворил среди них тишину.
— Мы будем сейчас петь, но сначала надо поговорить.
Он ударил по плечу какую-то мрачную личность. Это был член Федерации печатников. Альфред захватил его мимоходом и привел его насильно, чтобы заставить его поговорить с Делабордом. Печатник пошел неохотно. Ему хотелось присесть где-нибудь в тени и выпить белого холодного винца. Покоряясь неизбежности, он неохотно шел на собеседование, которое должно было утомить его грудь и усилить его жажду.
Когда отряд оказался перед мастерскими Делаборда, полицейские поняли, что дело не ладно. Они приняли угрожающий вид.
— Расходитесь, — разко крикнул формалист.
— Простите, извиняюсь, — закричал Бергэн, — может быть, вы не знаете, что нас ожидают, мы — делегация.
Несколько брошюровщиц тихонько скользнули вдоль стен, мужчины обступили агентов с двусмысленным видом.
— Во-первых, вот товарищ из Федерации! — кричал Альфред. —
Он сильно позвонил у левого входа. Раздался звук колокольчика, сопровождаемый лаем собаки. Появился слуга в голубом фартуке.
— Добрый день, Эрнест. Это делегация, — заявил Бергэн. Передайте господину Делаборду, что она просит, чтобы ее приняли.
— Расходитесь, — повторил полицейский.
В его голосе чувствовалась нерешительность. Его товарищ, человек по природе очень застенчивый, не успевший за семь лет службы привыкнуть к уличным столкновениям, недоверчиво разглядывал толпу.
— Но, ведь, вам говорят, что мы делегированы, — вмешался Дюшаффо с шутовским видом. — Вы, может быть, собираетесь возобновить резню, которую власти устроили в Раоне?
— Ну, мы до этого не допустим, — мрачно добавил Бюрга-Зеленая Борода.
Его лошадиные глаза устремились на полицейского. Уже целый месяц он "чувствовал землю" и не имел бы ничего против того, чтобы увести с собою "туда" своих товарищей, в особенности, нескольких крепких, здоровых людей, уверенных в том, что им предстоит долгая жизнь.
Нерешительность агентов увеличилась. Их окружали недобрые лица, взволнованные взгляды. У некоторых были дубинки.
Дверь снова отворилась.
— Делаборд примет делегацию.
Тотчас же Альфред и еще дюжина рабочих бросилась к двери.
— Это не митинг! — воскликнул слуга.
— Это тебя не касается, старик. Хозяин не рассердится, увидев нас в куче, — пошутил Дюшаффо, тихонько отталкивая Эрнеста.
К ним подошли три или четыре брошюровщицы. И длинная Евлалия, пришедшая вместе с Жоржеттой, заверила:
— Это овечки… они никого не с'едят.
Толпа вошла. В нее затесались несколько посторонних безработных и семь или шесть апашей, проскользнувших вместе со своими дамами.
— Я не допущу! — крикнул еще раз Эрнест.
Полицейские перестали обращать внимание. Раз делегацию "принимали", они предпочитали выжидать. Авангард — Альфред, Бергэн, член Федерации — уже проникли в типографию, где стояла спавшая ротационная машина. Холодный свет, рассеиваемый фиолетовыми занавесями, окутывал перила, передаточные ремни, плоские типографские машины. Три типографа, один чернорабочий и несколько брошюровщиц отступили перед входившими.
— Вот ярмарка свиней! — заржал Дюшаффо.
— Веревку им на шею! — буркнул Зеленая Борода.
— Соблюдать порядок и дисциплину! — сурово приказал Альфред.
В его ушах еще звучали советы Ружмона. Но, к несчастью, он уже опорожнил несколько добрых бутылок вина.
— Хозяин!
На галлерее перед большой лестницей показался Делаборд. Он шел, сгорбившись. Дряблые щеки его висели, как тряпки, а нос как-то весь разбух. Он спустился медленно и меланхолично, раскачивая животом.