Красный замок

Дуглас Кэрол Нельсон

Поскольку я так опозорилась, то твердо решила реабилитироваться и предоставить детективу требуемое.

– Должна сказать, мистер Холмс, – сказала я, – у меня имеется подходящий шнур, если вы соблаговолите подождать минутку.

Я распустила шнуровку цыганского корсажа и без особых сожалений позволила ему незаметно соскользнуть на пол.

– Замечательно! – воскликнул сыщик проверяя шнурок на прочность. – Достаточно длинный и крепкий, чтобы на несколько часов удержать мистера Келли от нежелательных выходок.

Его совершенно

не занимал вопрос, откуда я извлекла необходимую веревку. Шнуром он связал руки Келли за спиной, затем его же собственным ремнем перетянул ему лодыжки.

– Как вам удалось справиться с ним в темноте? – спросила я.

– Темнота здесь ни при чем. Моим преимуществом было знание барицу, восточной борьбы, основанной на быстрых обманных движениях. Возможно, мистер Стенхоуп тоже владеет этим искусством.

– Не исключено. Не знаете ли вы, где он может находиться?

Шерлок Холмс помедлил немного, завязывая последние узлы, и обернулся ко мне с хитрой улыбкой:

– В Праге, как я предполагаю, с вашей подругой миссис Нортон и ее тенью мисс Пинк. Мой брат Майкрофт принял меры, чтобы замедлить их несвоевременную спасательную экспедицию.

– Квентин вместе с Ирен и Пинк? – ахнула я.

– Он присоединился к ним в Париже, а что? Вас это не должно удивлять.

Я не была удивлена, совсем напротив. Квентин был с Ирен. Ну конечно. Квентин был с Пинк. А я в это время сидела вместе с Годфри в плену в Трансильвании, взаперти, с косами, цыганским корсажем и бараньей похлебкой.

Лишь несколько мгновений спустя я осознала, что Шерлок Холмс признался во вмешательстве в действия моих дорогих друзей.

Я резко распрямилась:

– С одной стороны, мистер Холмс, я нахожу недостойным и отталкивающим, что вы позволяете себе препятствовать моим товарищам. С другой стороны, я рада, что им не пришлось рисковать собой ради нас.

– Кстати, где Нортон?

– Не знаю. Они с Брэмом Стокером отправились вперед на разведку. Один из них должен был вернуться к началу лестницы со свечой, когда прояснится обстановка.

– То есть вы не просто так забрели в когти Келли.

– Я никогда не забредаю никуда просто так, мистер Холмс, о чем вы догадались бы, знай вы меня получше. – Мне пришлось призвать на помощь самый суровый учительский тон. – Келли нес свечу, и было слишком темно, чтобы понять, кто идет, пока не оказалось чересчур поздно.

– Логично, – согласился гений дедукции.

– И еще, я бы хотела получить назад мою нюхательную соль.

– Что?

– Серебряный флакончик, который я отдала цыганскому скрипачу.

– Ах, вот вы о чем! – Он извлек вещицу из кармана своих смехотворно узких брюк (с большой натяжкой приписанных мною Квентину) и протянул мне: – Вы придумали разумный, хотя и отчаянный план. Полагаю, латынь взял на себя адвокат?

– Мой отец

служил проповедником в англиканской церкви, – строго напомнила я.

– Разумеется. Никакой латыни. Что до меня, то мои химические, медицинские и правовые изыскания снабдили меня достаточным знанием языка, пусть и мертвого. Умный ход.

– Мы поняли, что ничего не выйдет, когда мистер Стокер сообщил нам, что человек, которого Татьяна представила нам как графа, на самом деле является сельским священником.

– Прежде чем мы найдем ваших потерявшихся спутников, расскажите мне, кто такой этот Брэм Стокер.

– Как, вы не знаете? – изумилась я.

– А должен? Пожалуйста, окажите мне услугу, не уподобляйтесь Уотсону в предположении, что к сфере моих интересов относится всякая дребедень, которой занимают свои головы добропорядочные граждане. Я специалист, и интересуюсь очень узким набором дисциплин. Я хорошо разбираюсь в форме рук и ушей, татуировках, сортах табака, манускриптах, газетных шрифтах и тому подобных материях. Но вам придется объяснить мне то, что вы считаете очевидным.

– Думаю, и вам случается объяснять другим вещи, очевидные для вас.

Он проглотил мою ремарку:

– Пожалуй. Так кто же такой Брэм Стокер? Мы не на Бейкер-стрит, и у меня нет под рукой моей картотеки.

– Может быть, на кофейной гуще погадаете? – съязвила я, и по отсутствию реакции поняла, что веду себя слишком легкомысленно в трудную минуту. – Брэм Стокер, – продолжила я уже серьезнее, – импресарио Генри Ирвинга, величайшего театрального актера современности.

– Может быть, я и слышал о нем. Однако актеры – не мой конек.

– Весьма удивительно, потому что вы часто актерствуете сами. В любом случае Брэм широко известен в Лондоне. Мы познакомились много лет назад. Я подавала чай на одном из приемов, устроенных его супругой, хотя на самом деле, конечно, играла свою скромную роль в одном из расследований Ирен, в деле о… – Тут я быстро прикусила язык, чуть было не проболтавшись о поисках бриллиантов Марии-Антуанетты человеку, которому меньше всего следовало о них знать.

– С этого места, пожалуйста, поподробнее про мистера Стокера и поменьше про приключения вашей подруги, хотя, уверен, они прекрасно подходят для поддержания светской беседы.

Даже в слабом свете свечи я заметила озорной блеск в его глазах, как будто он знал о бриллиантах гораздо больше, чем полагали мы с Ирен. Я поспешила перейти на рассказ о Брэме:

– В качестве импресарио он много путешествует, он талантливый рассказчик, лектор. Любит в одиночку забираться в самые удаленные уголки Европы, хотя дома в Лондоне у него жена и сын. Мистер Стокер еще и пишет, но преимущественно страшные сказки.

– Как он попал в вашу компанию?

– Он был в Париже.