Красота – оружие
Шрифт:
— Послушай, Эл, ты знаешь обо мне все: знаешь о моих родителях, о моем прошлом, о том, почему я хочу продать свой бизнес. Расскажи, почему ты ушла из полиции?
Ее реакция не стала для Мэтта неожиданной: губы поджались, глаза блеснули вызовом. Она встала и отошла к окну, из которого открывался вид на автомобильную стоянку. Человек, знакомый с психологией, сделал бы однозначный вывод: женщина пытается обезопасить себя и одновременно устанавливает между собой и собеседником эмоциональный барьер. Задача Мэтта — преодолеть это препятствие.
— Из-за того, что случилось с Россом? — продолжал допытываться он. — Ты ушла из-за него?
Скрестив руки на груди — еще один выразительный
— Я ушла из полиции, потому что несла ответственность за смерть Росса. Что еще ты хочешь знать?
Начиная разговор, Мэтт был уверен, что готов ко всему, но резкость, жестокость, даже беспощадность ответа ошеломили его.
— Росс погиб из-за меня.
Слезы подступили к глазам Мюриэл, но у нее хватило сил сдержать их.
— Расскажи, — мягко попросил Мэтт, с нежностью вглядываясь в ее потемневшие от боли глаза.
Мюриэл не привыкла к откровенности, но сейчас на кону стояло слишком многое — доверие Мэтта.
— В самом начале, когда я только начала работать в полиции, коллеги посмеивались надо мной, сомневались в моей выносливости и силе. Мне приходилось постоянно доказывать свою состоятельность, браться за самые трудные поручения. Я неплохо справлялась, но должного уважения так и не снискала. Потом моим напарником стал Росс Причард. — Мюриэл отвернулась к окну, и ее голос зазвучал как будто издали. — Это был первый человек, который отнесся ко мне без предвзятости, как к равной. Он ни разу не поставил под сомнение мои способности, мою квалификацию. Росс верил в меня, и рядом с ним я тоже верила в себя. Мы прекрасно сработались, и все было чудесно, пока... пока...
Мэтт не видел ее лица, но видел, как напряглись плечи, как повисли бессильно руки. Он хотел подойти к Мюриэл, обнять, прошептать на ухо слова поддержки, но сейчас это было бы преждевременно.
— Что случилось, Эл? Не молчи.
Она оглянулась, и на мгновение их взгляды встретились, но в ее карих глазах уже набухали слезы, и Мюриэл опустила голову.
— Мы были на дежурстве, когда из участка позвонили и сообщили о подозрительном мужчине, скрывающемся в заброшенном доме на окраине. Когда мы вошли в этот дом, то обнаружили какого-то парня, судя по виду, наркомана. Позже выяснилось, что перед этим он ограбил магазинчик, а когда хозяин бросился за ним, мерзавец захватил в заложники пятилетнего мальчика. Мы этого не знали, но, увидев связанного, с заклеенным скотчем ртом ребенка, поняли, что дело серьезное. Похититель явно был не в себе. И, когда Росс предложил ему сдаться, он выхватил пистолет и отшвырнул мальчика.
Мюриэл замолчала. Никогда и никому она не рассказывала о том, что произошло тогда на окраине Остина. Ей казалось, что если стараться не вспоминать о случившемся, то память о нем поблекнет, пережитый тогда ужас забудется и перестанет терзать ее ночными кошмарами. К несчастью, этого не произошло. Она помнила все до мельчайших деталей. Помнила всегда и везде. Чувство вины за гибель Росса засело в ней как гвоздь в подошве и не оставляло в покое даже по ночам, врываясь в сны жуткими видениями. Она убегала от прошлого, а оно упрямо преследовало ее.
Так может быть, пришло время попробовать другой способ избавления от безжалостной пытки?
— Выпьешь воды, Эл? — спросил Мэтт.
— Нет, я в порядке.
— Я слушаю.
— Пока я развязывала мальчику руки, негодяй выскочил в окно и бросился наутек, но забежал в тупик. Росс преследовал его. Когда я подоспела на помощь Россу, они двое стояли друг против друга с пистолетами в руках. Мы попытались урезонить парня, но он был невменяем.
Вот и все. Теперь Мэтт знал ее тайну, знал причину ее страхов, неуверенности и ночных кошмаров. Теперь ему было понятно ее поведение в ту первую ночь в мотеле. Теперь он понимал, в чем источник ее боли.
Мэтт подошел к Мюриэл и обнял ее за плечи. Он почувствовал, как она напряглась, с неохотой принимая его поддержку. Хрупкая и ранимая, эта женщина все еще пыталась сдержаться, казаться сильной. Как бы ему хотелось стереть из ее памяти ужасные, не дающие ей покою картины, избавить от непереносимого бремени вины.
Но Мэтт лишь погладил ее по спине.
— Эл, не кори себя.
— Росс погиб из-за меня, — прошептала она.
— Ты не могла знать, что парень выстрелит.
Мюриэл повернулась к нему, и Мэтт поразился бледности ее лица.
— Как ты не понимаешь, я должна была выстрелить сразу, когда преступник поднял пистолет! Этого требуют инструкции. — Она скрипнула зубами. — Если бы я поступила по инструкции, если бы сделала то, чему меня учили, Росс остался бы жив. Я не смогла нажать на курок. Все оказались правы, все, начиная с моих братьев и заканчивая коллегами-полицейскими. Я доказала свою ненадежность. На меня нельзя положиться в критической ситуации. Я не справилась с работой.
— Что ж, ты совершила ошибку. Такое случается со всеми.
Мюриэл высвободилась из его объятий, отступила к окну.
— Моя ошибка стоила человеку жизни. Росс был моим самым близким другом. После того случая мне ничего не оставалось, как подать рапорт об увольнении. Так было лучше для всех: и для меня, и для моих коллег. Кому нужен ненадежный напарник? А я... я больше не хочу брать на себя ответственность за других, — добавила она шепотом.
Мэтт задумчиво кивнул. Мюриэл боялась совершить еще одну ошибку. Боялась, что подведет близкого человека, и поэтому отгородилась от всех. Недоверие к себе, к своим инстинктам, сомнение в способности принять правильное решение привели ее к одиночеству. Мюриэл страшилась пережить еще одну неудачу, испытать боль потери и гнетущее чувство вины. Как ни грустно, но жизнь не дает гарантий от душевных болей, разочарований, горя.
— Я тоже вхожу в число других? — негромко спросил Мэтт, зная, что поступает, может быть, излишне жестоко — прямой вопрос требовал столь же прямого ответа.
В течение последних двух дней Мюриэл сознательно избегала контактов с ним, потому что боялась сблизиться, и вот сейчас он поставил ее перед необходимостью взглянуть в лицо реальности.
Она вскинула голову и, прищурившись, посмотрела на него.
— О чем ты спрашиваешь?
Мэтт сунул руки в карманы джинсов, стараясь поддержать видимость спокойствия, хотя внутри у него все переворачивалось. Разговор мог привести к полному разрыву их отношений. Но не отступать же, зайдя столь далеко! Мэтт был твердо намерен бросить карты на стол — и пусть будет, что будет.