Красота – самый веский аргумент
Шрифт:
Так надо, Маккенна.
– Послушайте, – начал он снова, нервно приглаживая волосы. – Послушайте, мисс Андерсон…
– Нет. – Ее глаза, изумрудные глаза, способные то пылать яростью, то вдруг становиться холодными, как льдинки, встретились с его взглядом. – Нет, это вы меня послушайте, Маккенна!
– Мисс Андерсон, пожалуйста, успокоитесь. – Гриффин поймал ее запястье.
– Уберите руки!
Гриффин едва не рассмеялся.
– Разумеется. – Он отпустил ее руку, стараясь
– Это меня волнует меньше всего на свете, однако вам, возможно, небезынтересно будет узнать, что хочу сказать я. – Она улыбнулась, глядя ему прямо в глаза. – И то, что я скажу, несомненно, сотрет эту… эту идиотскую ухмылку с вашего лица!
– Мисс Андерсон, уверяю вас, я и не думал ухмыляться. Если бы вы успокоились и позволили мне объяснить…
Дана ткнула его пальцем в грудь.
– Объясняться придется вашим адвокатам, потому что я, мистер Маккенна, намереваюсь сделать все, чтобы каждая жительница Нью-Йорка узнала, что вы за тип!
– Перестаньте тыкать в меня пальцем. – Глаза Гриффина сердито сузились.
– Вы слышали? Я затаскаю вас по судам!
– Это вы меня, похоже, не слышали. – Он схватил ее за руку. – Я не подушка для булавок!
– Пустите меня!
– Не раньше, чем вы успокоитесь.
– Я спокойна. Совершенно спокойна. И могу вас заверить, что у Гриффина Маккенны, который думает, будто ему все дозволено, скоро будут серьезные неприятности.
– Думает, что все дозволено? – На этот раз он попросту не сумел сдержать смех. – О чем это вы?
– Смейтесь-смейтесь. Вам недолго осталось радоваться. Я привлеку вас к суду за сексуальные домогательства.
– Вы серьезно?
– А что, похоже, что я шучу?
Гриффин взглянул на нее. Разозлилась она явно не на шутку. И как же она прекрасна в гневе! Глаза сделались цвета штормовой океанской волны. Щеки горят румянцем, словно лепестки свежих роз. Волосы рассылались по плечам.
– Послушайте, Андерсон, если хотите, чтобы я извинился…
– Извинился? – с издевкой произнесла Дана, отчего у Гриффина тоже вскипела кровь. – Не смешите. Вы ответите перед законом. Поверьте, я вытрясу из вас все до последнего пенни. И весь мир узнает, какой вы негодяй и женоненавистник.
Красива, но на редкость глупа, подумал Гриффин.
– Послушайте, леди…
– Я вам не леди!
– Это уж точно, черт возьми.
– Не надо передергивать, Маккенна. Я никакая не леди. Я человек. Личность. И не потерплю унижений от вас и вам подобных.
– Если бы вы соблаговолили помолчать хотя бы минуту-другую, то поняли бы, что я пытался попросить прощения. Послушайте, давайте не будем делать из мухи
– Это вы делаете, а вовсе не я.
– Ладно, допустим, вы подадите на меня в суд. Для этого вам придется найти хорошего адвоката.
– Любая женщина-юрист с радостью возьмется за такое дело.
– Любой юрист, Андерсон, у которого есть хоть одна извилина, подымет вас на смех. – Он лукаво улыбнулся. – Вы не можете подать на меня в суд.
– Это почему же?
– Давайте рассуждать логически. Вы больше на меня не работаете, верно?
На мгновение Дану охватило смятение. Нельзя допустить, чтобы ему это так просто сошло с рук.
– Мы живем в Америке. Я могу подать в суд на кого угодно.
– Черт возьми, да перестаньте тыкать в меня пальцем!
– Я не обязана повиноваться вашим приказам, поскольку, как вы сами великодушно соблаговолили напомнить, больше у вас не работаю.
– Вы правы, – угрюмо ответил он. – Не обязаны. Но тогда и я тоже не обязан быть вежливым.
– Вежливым? Это вы-то? – рассмеялась Дана. – Да вы понятия не имеете о вежливости.
– Да, вижу, Форрестер был прав насчет вас.
– Форрестер? – Дана нахмурилась. – А он здесь при чем?
– С первого же дня он пытался объяснить мне, что вы этакая разочарованная во всем и во всех девица, принципиальная мужененавистница.
– На такое я даже отвечать не стану.
– Отчего же? Что, задело за живое?
– Вы просто анахронизм, Маккенна, и поскольку вам вряд ли понятно такое сложное слово, позвольте мне его вам расшифровать.
– Разумеется, Андерсон. Объясните, окажите любезность.
– Вы из тех мужчин, которые до сих пор полагают, будто удел женщин – сидеть дома.
Гриффин окинул ее внимательным взглядом. Волосы, обычно стянутые в аккуратный пучок, в беспорядке рассыпались по плечам, обрамляя раскрасневшееся лицо. Глаза горят гневом, грудь напряженно вздымается под строгой блузкой.
Опасное чувство шевельнулось в душе Маккенны. Не делай этого, предупредил внутренний голос. Но Гриффин не привык отступать.
– Ошибаетесь. – холодно сказал он. – Я-то как раз всегда знал, где истинное место женщины.
И, притянув ее к себе, он снова поцеловал ее.
Это было совершенно не похоже на предыдущий поцелуй.
А мгновение спустя Дане показалось, что в Нью-Йорке началось землетрясение, потому что пол закачался у нее под ногами.
В первый раз губы его были холодны, теперь же они обжигали.
Негодяй, подумала она… и вдруг ее словно охватило пламя, голова закружилась, и она уцепилась за лацканы его пиджака.
Что я делаю? – промелькнуло у нее в голове, и она обвила Гриффина руками за шею.