Красотка для мажора. Она будет моей
Шрифт:
– Пойдешь, и с радостью, - улыбнулся шире.
– Станешь податливой и ласковой, и совсем скоро.
Я возмущенно фыркнула.
– Еще чего!
– Поспорим?
– подмигнул мне.
Перед тем, как выйти за дверь, мажор еще раз обхватил мое тело руками и, несмотря на все мои протесты и попытки вырваться, запечатлел поцелуй на моих губах и, оставив след на щеке, укусил за мочку уха. По моей шее побежали табуны сумасшедших колючих мурашек. Я потерла ухо и встряхнула головой.
И на что Третьяков надеется, в очередной раз предлагая мне закончить
Подняв ни в чем не повинный букет, я увидела, что от удара об пол несколько его цветков слегка помялись. Подавила вздох. С грустью дотронулась до этих нежных алых бутонов, провела кончиками пальцев по их прохладным бархатистым лепесткам.
– И что вы все нашли в Третьякове?
– внезапно совсем рядом со мной раздался презрительный голос.-То, что он красавчик и капитан команды? Девчонки такие дуры, пи**ец просто.
Подняв голову, я встретилась взглядом с Дохлым.
– Ну, да. Девчонки должны западать на тощих второразрядных игроков, вон, таких, как ты, - засмеялась я.
Сводный еще сильнее помрачнел.
– Посмотрю, что ты скажешь, когда он с тобой наиграется. Жду не дождусь этого дня!
Я только фыркнула.
Не стала этого говорить, но я и сама жду не дождусь момента, когда он, наконец, наиграется и отстанет от меня. Потому что, несмотря на все мои попытки обрести внутреннее спокойствие, оно разбивается вдребезги, когда рядом оказывается он. Давид Третьяков.
Мой худший кошмар… и мое самое сладкое искушение.
* * *
Следующие две недели стали для меня настоящим испытанием.
Ирония состояла в том, что именно сейчас, в тот самый момент, когда я сказала себе «с меня хватит» и начала с двойной силой обороняться от этих чувств и от этого парня… он стал со мной совсем другим.
Нет, Давид по-прежнему был образцом наглости и самоуверенности, по-прежнему мог схватить меня без разрешения и зажать в каком-нибудь углу, украсть редкий поцелуй или даже шлепнуть по пятой точке, но при этом он совсем перестал хамить и грубить мне. Прекратил быть сволочью со мной!
Конечно, я понимала, что это было новой попыткой выиграть тот спор и во что бы то ни стало сделать меня своей, и все равно мне стало намного, намного труднее бороться с этим искушением. Настолько, что и сказать невозможно.
Давид завел привычку садиться на край моей парты перед уроками, подходить ко мне на переменах, заставать врасплох в самые неожиданные моменты. И если первые дни наши разговоры напоминали вражеские пикировки, то через неделю они превратились в шутливые перепалки, а к концу второй и вовсе стали чем-то вроде веселой болтовни двух влюбленных.
И хуже всего было то, как все это влияло на мое сердце…
За эти недели я так привыкла к тому, что он рядом, привыкла к его попыткам обнять и поцеловать меня, которые я быстро
В пятницу перед уроками Давид снова уселся на мою парту. Начали мы разговор, как обычно - я попыталась согнать его с насиженного места, но снова потерпела фиаско (правда, не особо расстроилась из-за этого, скорее, наоборот).
Я как раз смеялась над его шуткой, когда он спросил у меня, улыбнувшись:
– Ника, у меня тут появилась пара билетов на «Цирк дю Солей». Не хочешь сходить в этот понедельник после школы?
– А во сколько?
– В семь вечера.
– Жаль, не смогу, - вздохнула я.
– У меня со следующей недели снова съемки, по двенадцать часов в день, с восьми до восьми.
Съемки продлятся всю рабочую неделю, и снова я всю неделю не увижу Давида… Мое сердце неприятно сжалось. Мне казалось, что я уже безумно по нему скучаю, хоть он и сидит рядом со мной.
Так… стоп!
Внезапно до меня дошло, что я чуть не согласилась пойти с ним на свидание, вот так просто… и даже этого не заметила!
Уже по нему скучаю? С какой стати мне по нему скучать? Да я радоваться должна, что отдохну от его преследований!
– Но даже если бы смогла, все равно бы никуда с тобой не пошла, Третьяков!
– гордо вскинула нос кверху.
– Ну, да, конечно, - рассмеялся мажор.
– Может, прекратишь уже притворяться, а, Ларина?
– Я не притворяюсь!
– А то я этого еще не понял. Большинство девчонок душу бы продали ради свидания со мной. А ты продолжаешь делать вид, что это ниже твоего достоинства. Очень правдоподобно, - хмыкнул он.
– А зачем мне делать вид? И так понятно, что это ниже моего достоинства - стать одной из наложниц в твоем гареме. Пора тебе заняться теми самыми девчонками, о которых ты говоришь, и понять, что со мной тебе ничего не светит!
– Нет у меня никакого гарема. А тебе пора перестать быть такой гордой и высокомерной, непослушная девочка.
– Все ждешь, когда я стану податливой и ласковой?
– прищурила глаза.
– Не надоело ждать?
– Можешь не становиться, мне нравится твоя дерзость. Без нее было бы скучно, - усмехнулся парень.
Он заправил прядь волос мне за ухо и провел большим пальцем по моим губам… Как обычно, от его прикосновения меня всю парализовало. К моим щекам прилила кровь.
Я встряхнула головой… но с небольшим опозданием. Мне было безумно приятно ощущать его ладонь на своей коже.
– И когда ты уже смиришься с тем, что никогда не выиграешь этот спор?
– А когда ты уже перестанешь припоминать мне этот чертов спор?
– Давид провел рукой по густым волосам.
– Заключил по глупости и теперь до конца жизни буду за это расплачиваться?
– То есть, ты меня преследуешь не потому, что поспорил, а еще по какой-то таинственной причине?
– взглянула ему в глаза, шутливо приподняв брови, намекая на то, что он в меня влюблен.
– Спор тут в любом случае ни при чем.