Красотка для подиума
Шрифт:
Из загородного дома Ра мы уезжали в разных такси. Почему-то я была уверена, что вечером Николь позвонит. И я ждала телефонной трели, как некоторые романтичные девушки ждут звонка любимого. Я даже приготовила несколько хлестких фраз, которыми собиралась отшвырнуть ее суетливые извинения.
Но телефон безмолвствовал.
Я ее прогнала, и она покорно исчезла.
Зато впервые в жизни у меня, вечно экономящей, бегающей по распродажам, появились шальные легкие деньги. Четыре с половиной тысячи долларов – для меня это было целое состояние. Первым делом я отправилась в свой любимый обувной
Еще я накупила целую корзину косметики, хотя меня никак нельзя причислить к особам, злоупотребляющим декоративным макияжем. Но кто бы знал, как весело было носиться по магазину, выбирая тюбики и флакончики, покупая разные оттенки одной и той же губной помады и снисходительно улыбаясь суетящимся продавщицам.
Целую неделю я баловала себя суши в одном из самых дорогих японских баров города. Я знала, что кошелек мой – не бездонный колодец. Но стоило мне вспомнить о призрачности и мимолетности свалившегося на мою дурную голову «богатства», как тратить деньги становилось еще веселее.
И только когда я в очередной раз запустила руку в заветный конверт и обнаружила, что денежная пачка похудела, как кинозвезда, сидящая на диете Аткинса, я призадумалась. У меня осталось всего пятьсот долларов. С ума сойти, я не заметила, как потратила несколько тысяч, астрономическую для меня сумму! Зато моя квартира обросла приятно гладкими на ощупь коробочками, шуршащими фирменными пакетами и источающими райские ароматы флаконами.
Мысль о том, как можно достойно «спустить» остатки капитала, осенила меня, как всегда, внезапно.
Фотосессия.
Как же я раньше об этом не подумала?
Портфолио любой модели становится в два раза ценнее, если в нем имеются снимки от известных фотографов. И раз мне пока не удалось доказать свою принадлежность к племени счастливиц, которым за фотосессии у Влада Локтева еще и деньги платят, значит, я могу сама заплатить за эту мало кому понятную роскошь.
Незамедлительно я записалась на прием к одному из известнейших столичных фотографов, работающих с самыми крупными глянцевыми журналами. Обидно, конечно, отдавать последние деньги за час, проведенный в чьей-то фотостудии (где тебе не подадут шампанского с клубникой и не назовут красавицей; да с тобой вообще никто разговаривать не будет, если, конечно, не считать за разговор отрывистые реплики: «Ноги шире!», «Не улыбайся» и так далее).
Но на самом деле покупала я не фотографии, не черно-белые изображения моего почти ненакрашенного лица – вовсе нет. Можете считать, что я приобретала дорогой лотерейный билет. Еще один шанс, который, возможно, позволит мне вырваться из грязного болота, в котором с каждым днем завязаешь все сильнее.
Если, конечно, не барахтаешься.
Через две недели после инцидента с «чудо-коктейлем» мне снова позвонил Борис Бажов.
– Анастасия, я хотел бы вернуться к нашему разговору.
В ответ я рассмеялась – от отчаяния, а не потому что у меня извращенное чувство юмора.
Бажов удивился:
– Чего смеешься-то? Ты там, что ли, не одна?
Я соврала, что не одна, чтобы он не решил, что я сумасшедшая.
– Анастасия, мне нужно, чтобы ты подъехала в офис. И чем скорее, тем лучше.
– Хорошо, – инертно согласилась я, – мне тоже надо с вами поговорить.
– О чем? – удивился он.
«О том, что я не подхожу на уготованную мне роль, – грустно подумала я, – о том, что я сама во всем виновата». Всю жизнь я только и делала, что плыла по течению. Мои родители были тиранами, но меня это вполне устраивало. У меня и в мыслях не было бунтовать. Единственной моей смелой инициативой было намерение участвовать в чертовом конкурсе красоты. Но и там я умудрилась найти себе руководителей – мною бесцеремонно распоряжалась Лизка. Она меня использовала, а потом без сожаления вышвырнула вон, как старую тапку. Теперь меня использовала Николь…
Сейчас я понимаю, что именно привлекло ко мне Снежную королеву, неприступную, взрослую и чудовищно расчетливую. Я была достаточно хороша, чтобы сгодиться в ее подружки. И в то же время достаточно безлика, чтобы покорно теряться на ее ослепительном фоне. И она сразу, с самого начала, почувствовала во мне слабину. Мое общество было для нее удобным. При ней всегда была верная соратница, готовая подстраховать, помочь и, в случае чего, посодействовать повышению ее благосостояния. Я, кстати, была уверена в том, что Николь заглянула в конвертик, перед тем как передать его мне. Она ведь знала, что вряд ли я буду звонить Володе. А если мы случайно и встретимся – Москва ведь вопреки распространенному мнению довольно тесна, – то уж точно постесняюсь жаловаться на скупость любовника-толстяка.
Он во мне ошибся, проницательный бизнесмен Борис Бажов. Я никогда не стану одной из его разменных монет.
– О чем? – нетерпеливо повторил он.
– Неважно, – усмехнулась я, – в любом случае это личный разговор.
И вот через несколько часов я снова сидела напротив него на неудобном офисном стуле. А хамка секретарша с кривой улыбочкой потчевала меня жидким чайком. Уверена, что она нарочно, из бабской злости, сунула в мою чашку спитой пакетик.
– Анастасия, разговор нам предстоит серьезный, – сказал Борис, подождав, пока секретарша покинет кабинет.
– Это я уже поняла.
– Я давно к вам присматриваюсь. Но теперь мое решение сформировалось окончательно. – Он распахнул лежавшую перед ним массивную кожаную папку. – Не знаю, как вы отнесетесь к моему предложению…
«Зато я знаю», – беззвучно прокомментировала я.
– Вам всего шестнадцать… – Он делал вид, что думает, хотя у него на лице было написано, что принятое решение окончательно и бесповоротно. – Вы живете с родителями?
– Нет, – прохрипела я. От волнения у меня всегда садится голос.