Красотка для подиума
Шрифт:
– Полина, я хотела узнать об одном человеке… – Я огляделась по сторонам – не подслушивает ли кто.
– Понятно, – усмехнулась она, вертя в руках бежевый кожаный баул, – а что, неплохая сумочка. Мне бы пригодилась для походов в спортзал.
– Бери, – вздохнув, разрешила я.
У нее хватило наглости виновато улыбнуться и заметить:
– Не волнуйся, я тебя не разорю. Я, кажется, понимаю, о ком идет речь.
– Да ты что? – встрепенулась я. Неужели этой ушлой хранительнице чужих секретов (хотя применительно к
– Собираешь досье на конкурентку, – понимающе улыбнулась она, – честно говоря, не знаю, зачем тебе понадобилась я. Ева вся на виду. А рассказывать что-нибудь… такое, – она округлила глаза, – я не имею права. Уволят.
У меня от сердца отлегло.
– Да нет, на нее мне наплевать. Слушай, я тут познакомилась с одним типом… – замялась я. – Ничего серьезного, но… Может быть, тебе что-нибудь про него известно.
– Ничего серьезного? – насмешливо переспросила она. – Именно поэтому ты и повела меня по магазинам? Если ничего серьезного, ты ограничилась бы чашечкой кофе и тортиком. Разве нет?
– Ну хорошо, – раздраженно подтвердила я, – он мне очень нравится, понятно? Но я ничего о нем не знаю. Мы и не общались толком. Вот я и подумала…
– Имя! – перебила Полина.
– Берсенев, – понизив голос, сказала я, – Майкл Берсенев.
– У-у-у, – протянула она, – забудь. Дохлый номер.
– Это еще почему? – встрепенулась я. – Ты его знаешь? Он что, голубой?
– А кто его разберет, – пожала плечами Полина, – но то, что он странный, – это факт. Почти не тусуется. Замкнут. Денег куры не клюют. Считает себя художником.
– Это я и без тебя знаю. Он предложил мне позировать для портрета.
– Какое многообещающее начало, – хмыкнула Полина, а я подумала, что она все-таки противная девица. И чем-то похожа на злобного мультипликационного грызуна, хорька например. Может быть, зря я вообще обратилась к ней с такой деликатной проблемой?
– Значит, больше ты ничего не знаешь?
– Ну почему же. – Мерзкая девка невозмутимо отвернулась к стенду с одинаковыми клетчатыми зонтиками. – Пару лет назад была одна история, связанная с моей подругой. Она дизайнер, очень талантливая, хотя и неизвестная…
Я усмехнулась – Париж кишит странными личностями всех форматов, гордо несущими статус непризнанных гениев.
– Не помню точно, где она подцепила этого твоего Берсенева, могу узнать, если это принципиально.
Не знаю, покоробил ли меня больше свойский глагол «подцепила» или недвусмысленный намек «твоего Берсенева».
– Непринципиально. И что дальше?
– Он был в нее влюблен. Во всяком случае, сама она так считала. Она на нем совсем помешалась, на Берсеневе твоем.
– Да хватит называть его моим! – не выдержала я.
– Как скажешь. И он тоже был к ней неравнодушен. Их роман тянулся… дай подумать… месяца, наверное, два. И он подарил ей кольцо, да. А
– Но это вовсе не значит, что он всегда так поступает, – неизвестно зачем я встала на защиту Майкла Берсенева, – ты же не знаешь подробностей. Может быть, твоя подруга вообще ему изменила.
– Самое интересное, что слово «измена» здесь не совсем уместно. Потому что это был платонический роман.
– Что?!
– Что слышала, – с довольным видом подтвердила Полина, раскрывая зонтик. – Взять или не взять? Вообще-то у меня уже есть один клетчатый… Не было у них секса, понятно?
– Но тогда разве может идти речь о каких-то отношениях… – промямлила я.
– Это так, но я же тебе говорила, что Берсенев – тип со странностями. Он собирался на ней жениться. Она была уверена, что он просто старомоден или… или импотент, например, – хихикнула она, – он вел себя как классический средневековый влюбленный. Ну а потом… Потом пропал, как типичный современный мужик. Знаешь что, Анастасия, не связывайся ты с ним. Предупреждаю тебя, пока не поздно… Ну а зонтик я все-таки куплю.
Громкими словами «благотворительный бал» называлась банальная домашняя вечеринка, проходившая в просторном загородном особняке, оформленном в стиле средневекового замка. Правда, несколько броских деталей выделяли это мероприятие из тысячи ему подобных. Во-первых, на «балу» присутствовала пресса. Во-вторых, вход для всех гостей, даже близких друзей хозяйки, был платным, цена билета кусалась, как зараженный бешенством дворовый пес. За удовольствие провести вечер, вальсируя в пышных платьях, каждый гость должен был отвалить тысячу евро. Правда, все вырученные деньги шли в пользу какого-то малоизвестного благотворительного фонда.
Мне и Еве Сторм было велено явиться в особняк к пяти, за два часа до начала бала. И я просьбу Амалии не проигнорировала, а вот прославленная скандинавка предпочла поиграть в Золушку, чем очень разозлила хозяйку Дома моды. Мне это было только на руку.
– Она стала совсем капризной, – пожаловалась мне Амалия, собственноручно зашнуровывая мой корсет. Моей целью на этом вечере было рекламировать платье от «Амалии Роша» – на балу должно было собраться много потенциальных клиенток Дома моды.
Сшито платье было специально для меня, и такого красивого наряда мне раньше и примерить не доводилось. Оно было бледно-желтым, с корсетом на китовом усе (жутко неудобное, я бы даже сказала, пыточное изобретение, зато в нем у меня была невероятно тонкая талия) и с пышной полупрозрачной юбкой. Я знала, что Амалия лично рисовала его эскиз.
– Звездная болезнь, – пожала плечами я. Мне было приятно, что всегда корректная мадам Роша решила обсудить со мной непозволительное поведение Евы. Это могло значить только одно – Амалия берет меня в союзники.