Краткая история Турции
Шрифт:
В сентябре 1895 года гнчакисты в Константинополе провели марш с демонстрацией, которую вовлекли в столкновение с полицией. Затем произошли столкновения в Харпуте (Восточная Анатолия), где находился знаменитый американский колледж – миссионеров опять обвинили в подстрекательстве армянских националистов. [46]
В августе 1896 года произошел первый реальный террористический акт, когда члены партии армянских дашнаков умело проникли в Османский банк в Галате, убили несколько человек, взяли заложников и угрожали взорвать все здание. Этот случай было нелегко замять, когда террористов вывозили из страны на яхте французского посла. [47]
46
Чтобы оказать давление на правительство и стимулировать такое давление со стороны европейских держав, руководство
Но хуже всего было то, что через несколько дней беспорядки перекинулись на города Турецкой Армении – о чем автор не упоминает совсем. Мусульманское население по призыву священнослужителей начало армянские погромы. Роль и степень участия правительственных сил в этих погромах до сих пор остаются предметом ожесточенных споров, однако в них участвовали солдаты регулярных войск, а также иррегулярное ополчение (башибузуки). В Эрзеруме, по сообщению британского консульства со ссылкой на перехваченное письмо турецкого солдата, было убито 1200 армян и около 500 ранено, в Трабзоне (Трапезунд) погибло около тысячи армян, в Урфе в ходе двух погромов (в октябре и в ноябре) было убито до восьми тысяч человек. Кроме того, погромы происходили в Эрзинджане, Хасан-кале, Гюмюшхане, Байбурте, Битлисе. В ответ боевики партии «Гнчак» захватили город Зейтун и организовали его оборону от правительственных войск. Несколько позже (в июне 1896 года) то же самое произошло в городе Ван, где объединились представители всех армянских партий. Боевые действия прекратились только после вмешательства европейских представителей, султанское правительство обещало участникам выступлений амнистию и возможность выезда из страны.
По оценке практически всех исследователей, общее количество жертв событий 1894–1896 годов было значительно больше тех цифр, что выше приводит автор. Популярные источники и журналисты действительно называли (и называют доныне) цифру в 250–300 тысяч жертв, серьезные исследователи (например, лорд Кинросс) оценивают число жертв в промежутке от 50 до 100 тысяч человек. В 1990-х годах были опубликованы данные из архива протестантского миссионера Иоганнеса Лепсиуса (1858–1926), основателя «Ориент Миссион», который в то время находился в Турции и собирал свою статистику из местных источников. Согласно им, было убито 88 243 человек и еще 546 тысяч подверглись разорению. (Прим. ред.)
47
Эта акция была организована партией «Дашнакцютун». 26 августа 1896 года боевая группа под руководством Армена Гаро и Бабкена Сюни взяла в заложники сотрудников банка (в основном европейцев) и потребовала провести реформы в Турецкой Армении. Банк находился в их руках 14 часов, затем они согласились покинуть его и освободить заложников под гарантию свободного выезда из страны, полученную от султана русским послом А. И. Нелидовым. Яхта, на которой террористы покинули Турцию, принадлежала не французскому послу, а директору Оттоманского банка Эдгару Винценту. (Прим. ред.)
Вслед за этим в Константинополе последовали регулярные вспышки гнева мусульман против армян вообще, и сотни, может быть даже тысячи их были убиты. [48] Затем обстановка снова успокоилась. Националисты из армянской диаспоры так никогда и не простили британцам то, что они посчитали предательством – но лорд Солсбери заявил, что, как бы ни старался Королевский военно-морской флот, он не может заплыть на гору Арарат.
Лишь русские могли воссоздать Армению. Они абсолютно не желали делать этого, их кавказский губернатор считал армян революционерами, и когда, в конце концов, в 1915 году разразилось несчастье с армянами, заместитель губернатора заметил, что турки дают русским то, что они хотели – Армению без армян.
48
Армянские погромы в Константинополе начались уже днем 27 августа и продолжались трое суток. По многочисленным свидетельствам русских и европейских дипломатов, а также британских офицеров, в них принимала прямое участие турецкая полиция. Русский военный атташе полковник Пешков в своем донесении оценивал количество жертв в 5500 человек, позднейшие русские источники – в 6750 человек; современные событиям американские и бельгийские публикации называли 10 и даже 13,5 тысяч. (Прим. ред.)
Тем не менее британцы отвернулись от Турции, и Солсбери действительно списал ее со счета. Они имели другого возможного союзника или даже сателлита – Грецию. Это давно известный факт, что вплоть до 1947 года британцы были очень тесно вовлечены в греческие дела, вплоть до
Греки весьма подходили для общения с Лондоном – во всяком случае, гораздо лучше, чем турки. Они имели индо-европейский язык, корабельный фрахт, масонские связи и через браки довольно часто получали удивительно высокие посты и нужные приглашения. Особенно тесные связи у них сложились с Либеральной партией.
Крит, столь гористый, что османы не могли контролировать его, волновался, а его националистический лидер, Элефтериос Венизелос, обладал сильной харизмой. На Крите жили мусульмане, примерно треть населения. Критские националисты просто заявили, что их предков заставили обратиться в ислам, что христианство гораздо цивилизованнее, и что обратное обращение было бы актом милосердия. Либералы соглашались: слово «турок» для них означало лень, развращенность, болезни и угнетение. Так вещал Гладстон своим визгливым и не особенно убедительным голосом.
Греки сами спровоцировали беспорядки, ожидая, что англичане придут им на помощь. В 1897 году произошла короткая война, которую выиграли турки. Но греческие ожидания оказались не напрасными, потому что британцы заставили Абдул-Гамида отступить и отдать плоды своей победы. В течение десяти лет Крит на деле был свободным, и мир теперь узнал, что такое «этническая чистка» – мусульман выталкивали с острова жестоко, с большим количеством убийств. Если двумя поколениями позднее турки упорно боролись за Кипр, где сложилась похожая ситуация, это нужно рассматривать в контексте давних событий на Крите.
К 1900 году режим Абдул-Гамида – в Турции он обычно именуется «временем тирании», но в последнее десятилетие подвергся значительной переоценке – окончательно лишился поддержки. Оскорбления от иностранцев вызывали огромное негодование населения, оно как в фокусе проявилось в одном показательном случае. В те времена Македония охватывала территорию четырех нынешних балканских стран, известных каждая своими амбициями. Греки гордились своим цивилизующим элементом – Александром Великим. Сербы считали, что порт Салоники превратит их в достойное европейское государство. Болгары заявляли, что славяне-македонцы в действительности являются болгарами (их аргумент о близости языков популярен и сегодня). Существовали также албанцы, чье национальное сознание медленно начинало заявлять о себе.
В самом регионе процветал бандитизм, и османским войскам в окрестностях Салоник приходилось бросать все больше сил для того, чтобы контролировать ситуацию. В 1903 году европейские державы по разным причинам согласились не бороться за регион. Австрия и Россия взяли на себя инициативу и предложили до некоторой степени интернационализацию: здесь будут находиться иностранные полицейские силы под руководством нейтральных голландцев. Но порядка добиться так и не удалось, а присутствие иностранцев лишь побуждало различных националистов к борьбе против турок. Возникло даже опасение, что арабы, считавшие себя самой главной мусульманской нацией, отпадут от империи везде множился арабский сепаратизм.
В июне 1908 года состоялся еще один поворот в международных делах: царь Николай II встретился с Эдуардом VII на королевской яхте в Ревеле (Таллинн) на Балтике. Россия и Британия, обе опасавшиеся экспансии Германии, наконец-то пришли к соглашению – такому, какое представлял себе Солсбери. Оценивали ли они возможность раздела Османской империи: проливы – России, Сирия – Франции, Египет и нефть Ирака – Британии?
Офицеры Третьей армии, базировавшиеся в Македонии, обсуждали сложившуюся ситуацию, создали тайное общество и в итоге начали готовить мятеж. Это совпало с бурными дебатами, происходившими в других местах. Прежде всего они шли в различных школах, которые открывал сам Абдул-Гамид, где молодые люди (и даже девушки) получали образование на западный манер. Возникла идея показать, что ислам не противоречит европейскому образованию, включая знание французского языка, и эта идея ныне блестяще показывает себя в Турции; даже компьютер вовсе не противоречит мусульманской религии.
Однако появление новых наук означало также некоторые вопросы, а питомцы школ Абдул-Гамида были недовольны – помимо всего прочего, им нужно было лишь выглянуть из окна, чтобы увидеть важных иностранцев либо христиан, направляющихся в шикарные отели «Пера-Палас» или «Токатлиан», либо огромный «Гранд Центр д’Ориент», где послы и директора долговой комиссии делили налоги с местными греческими вельможами под защитой полиции Гамида и ее информаторов. Даже в самый крупный из институтов, лицей Галатасарай, юноши могли попасть только с огромным трудом, и здесь должны были кричать «Да здравствует падишах!»
Система имела своих защитников – религиозные реакционеры утверждали, что все идет так, как должно идти, и в любом случае на все воля Аллаха. Абдул-Гамид стоял много выше такого примитивного взгляда, но он уже был старым и усталым. Одним из признаков распада стало то, что сионисты заинтересовались Палестиной. Теодор Герцль, еще один эмигрант из Венгрии, явился на встречу с султаном и очень деликатно поинтересовался: не может ли в обмен на уплату турецких долгов еврейская иммиграция направиться в Палестину – но получил вежливое «нет».