Краткий очерк истории философии
Шрифт:
Философские и социологические воззрения Белинского 40-х годов. Логика борьбы с самодержавием, крепостничеством и их религиозно-мистической идеологией приводит Белинского в начале 40-х годов в лагерь материализма и атеизма. Известную роль в этом сыграла книга Л. Фейербаха «Сущность христианства», с которой его познакомил Огарев. В 40-х годах Белинский со всей силой и страстью ополчился против идеалистических и метафизических абстракций, оторванных от жизни или навязываемых ей произвольно. Слабость тогдашней науки он видел в недостаточной связи ее с жизнью, с практикой, в ее
Принятие Белинским гегелевской диалектики сопровождается в это время острой критикой учения Гегеля об абсолютной идее, которую он объявляет «кровожадным молохом». В гегелевском идеализме, писал он, «так много кастратского, т. е. созерцательного или философского, противоположного и враждебного живой действительности». Его возмущает то, что судьба личности и даже целых народов приносится Гегелем в жертву абсолютной идее. В этом он не без основания усматривает нечто общее между идеалистической философией Гегеля и учением религии.
Белинский смело выступал в защиту личности и ее свободы, за всестороннее интеллектуальное и физическое развитие ее. Освобождение личности он ставил в прямую зависимость от завоевания свободы и установления подлинно демократических порядков общества Свободу, благополучие и счастье личности он не мыслил вне свободы, благополучия и счастья общества. «Во мне развилась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой личнести, которые возможны только при обществе, основанном на правде и доблести».
Мыслитель критиковал субъективистскую точку зрения, приписывающую главную роль в истории царям, королям, полководцам. Он не отрицал значения выдающихся личностей в истории, осознавших запросы своей эпохи и стремящихся воплотить их в жизнь. Но главным двигателем общественно-исторического прогресса, основной движущей силой в деле коренных социальных преобразований он объявлял народ, которым нельзя управлять произвольно, как «утлой лодочкой». Белинский верил в здравый ум народа, в его творческие силы. Однако он видел, что народ, подвергающийся жестокому угнетению, находится в темноте и еще не проявляет должной активности.
Белинский отмечал, что пришедшая на смену феодалам буржуазия, хотя и сделала шаг вперед, тем не менее в корыстных целях использует власть против народа. Он писал: «Не годится государству быть в руках капиталистов, а теперь прибавлю: горе государству, которое в руках капиталистов. Это люди без патриотизма, без всякой возвышенности в чувствах. Для них война или мир значат только возвышение или упадок фондов — далее этого они ничего не видят».
Одновременно Белинский высказал глубокую догадку относительно роли «материальных потребностей» и «материальной нужды» в развитии человеческого общества, объявляя их великим рычагом нравственной деятельности. Если бы человек не нуждался в пище, в одежде, в жилище, в удобствах жизни, он навсегда остался бы в животном состоянии.
Как и другим революционным демократам, Белинскому был свойствен исторический оптимизм, вытекавший, с одной стороны, из веры в творческие силы народа, с другой — из диалектического воззрения на жизнь. Он настойчиво
Исполненный веры в силу и творческую способность человеческого разума, Белинский осуждал современный ему философский скептицизм. Однако, исторически подходя к этому философскому направлению, он высоко ценил и оправдывал скептицизм, обращенный против средневековой схоластики и теологии. «Скептицизм таких людей не отрицает истины, а отрицает только то, что может быть примешано людьми к истине ложного и ограниченного». Сомнение же в достоверности человеческого знания он считал заблуждением и выражал удовлетворение тем, что среди подлинных ученых такого рода скептицизм не имеет успеха, не пользуется доверием.
Если в 30-х годах Белинский порой отрицательно относился к сенсуалистической теории познания, отдавая предпочтение умозрительному знанию, то в 40-х годах он пересматривает эти свои ошибочные суждения и высказывается за сочетание эмпирического и рационального в познании действительности.
Материализм Белинского, представляет собой ценное завоевание русской революционной демократии. Духовная жизнь человека, согласно Белинскому, не есть нечто самодовлеющее, первичное по отношению к физическому миру. Наоборот, деятельность человеческого разума есть порождение органической материи на высшей фазе ее развития. Источник знания надо искать в показаниях чувств, подвергающихся воздействию окружающих нас предметов. Так как основой мышления служит материальная субстанция, или мозг, то логические категории не сверхприродного, а естественно-исторического происхождения
«Законы ума, — писал Белинский, — должны наблюдаться в действиях ума. Это дело логики, науки, непосредственно следующей за физиологией, как физиология следует за анатомиею. Метафизику (т. е. идеализм. — Авт.) к черту: это слово означает сверхнатуральное, следовательно, нелепость, а логика, по самому своему этимологическому значению, значит и мысль и слово. Она должна идти своею дорогою, но только не забывать ни на минуту, что предмет ее исследований — цветок, корень которого в земле, т. е. духовное, которое есть не что иное, как деятельность физического».
В 1845 г. Белинский познакомился с «Немецко-французскими ежегодниками», где были опубликованы статьи Маркса и Энгельса. В письме к Герцену он сожалел о том, что не может печатно сказать все то, что думает о религии, т. е. не может открыто популяризовать материалистические и атеистические идеи, ибо, писал он, «в словах бог и религия вижу тьму, мрак, цепи и кнут».
Революционно-демократические, материалистические и атеистические воззрения Белинского особенно ярко и глубоко отражены в письме к Гоголю (1847). В нем он выразил непримиримо враждебное отношение к самодержавию, крепостному праву, к реакционной идеологии господствовавших классов.