Край, куда не дойдёшь, не доедешь
Шрифт:
— Если не сможешь приехать, ничего страшного, — успокоил ее Гаспар.
— Что ты, я обязательно приеду.
Элен расцеловала его и села в машину. Она махала Гаспару рукой, пока, секунд через пять, длинный автомобиль не скрылся за первым поворотом дороги. Гаспар вернулся к Никласу. Никто ни о чем его не спросил. Жером и Людовик, готовясь к концерту, наигрывали какой-то мотив. Они играли тихонько, под сурдинку.
Глава XI
Как надо избавляться от своих недостатков
На другой день Никлас снова взялся лечить лошадь, закутанную во все имеющиеся одеяла, и вскоре с облегчением убедился, что ей стало намного лучше. Она даже смогла встать на ноги и немного пощипала траву.
—
— Какую пегую лошадь? — встрепенулся Гаспар.
— Да прогулялся я сегодня ночью к лесу, — объяснил Никлас. — Не спалось мне. Иду, луна светит, и вдруг вижу на просеке пегую лошадь — не та ли это самая, что не спросясь увезла тебя из Ломенваля, а, Гаспар? Верно, она давно убежала от хозяев.
Гаспар вспомнил, как они с Жеромом и Людовиком заблудились ночью в лесу, — им тогда послышался далекий стук копыт.
— Красивая лошадь, — задумчиво сказал Гаспар, — но совсем дикая. Никогда нам ее не взнуздать.
Они еще поговорили о лошадях и рано позавтракали в это утро. Сегодня Гаспару предстояло расстаться с друзьями и вернуться в Ломенваль.
Накануне он предупредил их, что отправится сразу после обеда. В дорогу его собирали молча. Когда все поели, Никлас дал мальчику сумку с кое-какой провизией и немного денег. Людовик и Жером подарили ему на память несколько листочков с песнями.
— Границу пересечешь лесом, — напутствовал мальчика Никлас. — Мы проводим тебя до развилки, я теперь знаю там все тропки. Одна ведет к замку, а другая выходит к Маасу близ Вирё. Там сядешь на поезд. Один парень из Трента показал мне эту развилку — ее легко узнать по большой березе. Будь осторожен. Таможенники несут дозор на косогоре, что спускается в долину. Как выйдешь на косогор, сворачивай в лес и иди напрямик. Вообще-то если тебя и задержат, все равно ничего не сделают, разве что отправят к тете в Ломенваль, а тебе только того и надо.
Никлас и мальчики проводили Гаспара до развилки — до нее было полчаса ходу. Они провожали бы его и дальше, но Гаспар сказал, что хочет идти один. Друзья простились.
— Будет еще несколько развилок, — предупредил Никлас, — но парень из Трента говорил, что надо идти все время прямо и только в ельнике взять влево.
Гаспар дважды оборачивался и махал друзьям рукой, но скоро густая листва скрыла их. Он шагал еще минуты две, потом остановился. У него из головы не шло, что вторая тропа вела к замку, и он никак не мог заставить себя уйти от развилки.
Мальчик присел на траву, чтобы поразмыслить. Перед глазами у него стоял маленький светловолосый дикарь, которого он встретил в тот памятный вечер в Ломенвале, — отчаянный, непокорный, исполненный желания во что бы то ни стало обрести свою семью и свой родной край. Но сегодняшняя Элен была уже иной. Да, она нашла край своего детства, картину, запечатлевшуюся в ее памяти, и не без основания надеялась очень скоро услышать о мамочке Женни — но все же что-то тут было не так. Именно мамочки Женни не хватало в этой идиллии, и если Элен в самом деле хотела встретить ее в этом мире, то, казалось, лучше было бы ей отправиться пешком на край света и познать тяжкую нужду и лишения, чем оставаться в замке г-на Резидора.
Гаспар совсем запутался в своих мыслях. Он не мог ни на что решиться. Как бы то ни было, при всех чудачествах Эммануэля Резидора Элен впервые получила достоверные сведения и правильно сделала, что поверила им; хорошо и то, что она сохранит добрые отношения с г-ном Драпером.
— Все хорошо, все хорошо, — твердил себе Гаспар.
И все же, и все же, несмотря ни на что, не мог он уйти, не увидев еще хотя бы раз лицо, волосы, глаза Элен. Он вернулся к развилке. Никлас и мальчики уже ушли. Гаспар долго прислушивался к лесным шорохам. Не было слышно даже голосов его друзей. Поколебавшись еще немного, он свернул на тропинку, ведущую к замку, и шел по ней добрых два часа.
Тропинка терялась в зарослях акаций —
Как мы уже говорили, замок с этой стороны казался нежилым. По водосточной трубе Гаспар добрался до круглого оконца с выбитым стеклом на втором этаже. Он протиснулся в узкое отверстие, и тут ему повезло: руки сразу нащупали перила деревянной лестницы, и мальчик спрыгнул на ступеньки, не наделав шуму. Постоял немного, чтобы убедиться, что никто его не услышал, и спустился вниз.
Лестница вела не на первый этаж, а прямо в подвал. Там стояли рядами корзины, полные всевозможных овощей. Дальше начиналось огромное пустое помещение; низкий потолок опирался на целый лес каменных столбов. Гаспар обошел подвал в поисках другой лестницы, которая вела бы в жилую часть замка. Он хотел спрятаться за углом какого-нибудь коридора, за статуей или за шкафом и подстеречь Элен: когда она будет проходить мимо, он окликнет ее — вот будет ей сюрприз. И он поговорит с нею в последний раз наедине, чтобы никто об этом не узнал — как тогда, в Ломенвале, или на палубе яхты. Лестница, которую Гаспар наконец нашел, оказалась каменной. Он стал подниматься — первый этаж, второй... но повсюду упирался в запертые двери, выходившие на тесные площадки. Только на пятом этаже одна дверь была открыта. Гаспар вошел в комнату, которая, очевидно, служила бильярдной, пересек следующую, где стояли три пианино и нотные пюпитры, и оказался на другой, более широкой каменной лестнице. Спустившись до третьего этажа, он услышал, как кто-то поднимается ему навстречу, и юркнул в первую попавшуюся дверь — за ней был, похоже, музей одежды. Там стояли восковые фигуры в костюмах самых разных стран и эпох — голландские дамы в чепцах, генералы Империи ^сверкающих позументом мундирах и многие другие. Пустые глаза манекенов, казалось, следили за Гаспаром. Он поспешил покинуть эту комнату. Следующую целиком занимали маски — они висели повсюду на стенах и деревянных колоннах. Неприятный холодок пробежал по спине Гаспара. Он поторопился выбраться и отсюда, но вскоре понял, что попал в длинную галерею — выходы из нее, наверное, были скрыты тяжелыми занавесями, на которых тоже висели маски. “Спокойно, — уговаривал себя Гаспар, — ничего страшного”. По правде говоря, маски хоть и пугали черными дырами глаз и зловещим оскалом, но в то же время притягивали какой-то странной красотой. Гаспара бил озноб, но он заставлял себя смотреть на них, не отводя глаз. Были там и совсем иные, на удивление добрые и безмятежные лица из мрамора и еще какого-то камня. Вдруг Гаспар увидел огромную голову, увенчанную шевелюрой из соломы: глаза ее алели, как рубины, широко раскрытый рот словно хохотал. Гаспар взял себя в руки и посмотрел на устрашающую рожу. Изо рта торчала блестящая медная ручка. Преодолевая страх, он осторожно взялся за нее, повернул — и тотчас открылась дверца, выходившая на широкую площадку; судя по всему, это и была центральная лестница замка. Гаспар перевел дух.
Дальше он решил идти еще осторожнее. Лестница была с высокими перилами. Прижимаясь к балясинам, он стал медленно спускаться. Широкий мягкий ковер устилал ступеньки. Гаспар думал, что ничего страшнее масок уже не будет, но, миновав следующую площадку, где лестница плавно поворачивала, увидел такое, что кровь застыла у него в жилах.
Снизу навстречу ему шел какой-то человек. Он уже поставил ногу на лестницу. Лишь дюжина ступенек отделяла его от Гаспара. Человек так и остановился с занесенной ногой. В глазах его вспыхнул злобный, насмешливый огонек. Гаспар узнал его сразу — узнал круглую физиономию Жака Обираля в обрамлении рыжей бороды. Какую-то секунду Обираль и Гаспар стояли неподвижно, глядя друг на друга, потом мальчик круто повернулся и пулей взлетел вверх по лестнице.