Край воронов, или Троянский цикл
Шрифт:
– Ты знаешь, что я делаю? – звучал Артем в обоих ушах сразу; с правой стороны слова его входили в сознание и вязли в нем, не вылетая из левого уха на ветер. – Слушаю испанскую гитару и плачу…
– В буквальном смысле? – уточнил Восторк.
– Да, – горько подтвердили в телефонной трубке. – Текут слезы…
– И есть повод?
– Сегодня перед рассветом состоялась самотерапия.
«Itak, ya ne ponimayu, po4emu moi pisma do tebya ne dohodyat. Tvoih toje 4to-to ne vidno. Veroyatno, ih i net sovsem…» – набирает нарочито латиницей, чтоб не било упреками по глазам, чтоб не напрямик, не по-русски было сказано. Мягкостью такой закутывает до беспомощности, теперь не оправдаешься, почему у одного плохое настроение, в то время как у другого хорошее.
– Тебя это унижает? – перебивает Восторк свои мысли.
– Я думал, первый раз будет с девушкой…
– И будет первый. И с каждой очередной девушкой будет так внове, как впервой…
– С чего вдруг меня так прорвет? Я же не скачу из крайности в крайность, всегда выбираюсь потихоньку…
Жили и другие так же потихоньку – как вдруг прорвало интернет. Нашелся и тут повод.
«Почему ты молчишь сейчас? Я же вижу: ты он-лайн…»
– О чем задумался? – обгоняет Артем плывущие строки.
– Так… , о тебе!
– Что ты обо мне думаешь, я и так знаю, лучше скажи, что ты думаешь об этих новых обстоятельствах… – и пока он это говорит, глаза предательски скашиваются к полю сообщения.
«Почему когда молчу я, ты мне даже не выговариваешь, а когда я заговорю – обижаешься еще больше и молчишь специально?»
– Ты еще с кем-то разговариваешь? – бедная его голова похожа на многоканальный приемник.
– Только с тобой, честное слово, – спасение его, конечно, в спокойствии.
– Я теперь, понимаешь, не знаю, как жить и работать. Меня же, правда, как прорвало… Открываю словарь и первое, что вижу: abed – в постели…
– Если ты по-английски произнесешь «мирный граф» и «мы рисуем голубую воду» – получится вообще матерщина. Кстати, обед в постели – нормальный акт самоудовлетворения, сам не раз пробовал!
–
– Не знаю, что чувствую. Я проблемы не вижу, – произнесены стопроцентно трезвые слова, но что-то в интонациях голоса сдвинулось, вздрогнуло, поколебалось…
«Или тебе есть, что скрывать? Или ты скрываешь, что тебе есть, что скрывать?»
«Не обижаюсь, не молчу и не скрываю. Что тебе далось? У меня повода нет так же, как и у тебя. Писать надо о конкретных вещах: когда, например…» – отвечает наконец Восторк письменно.
«А я не знаю когда… Поэтому и пишу…»
«Зачем сообщать то, что и по умолчанию известно?»
– Ты вот сейчас где сидишь? В какой части дома?
– На лестнице с ноутбуком.
– На экране, наверняка, мелькают ролики о неискренней любви, поэтому ты не понимаешь, что я говорю серьезно.
– Просто ты сейчас тоже не видишь моей проблемы. Мелькающей на экране…
– Кстати, хороший психологический способ занять ноющего. Втяни его в ответное обсуждение твоих проблем. Ну и как – что или кто?
– И ты даже знаешь, кто именно.
– Ага! Товарищ с зеленым глазом проснулся внезапно, как вулкан! – голос Артема прозвучал привычно шутливо и бодро.
Восторк же начал говорить все горше и горше:
– Вот как случится иной раз что-нибудь, не поймешь зачем и не знаешь, как реагировать. Вроде чего-то подобного ждали, но в такой форме преподносится – что ни два, ни полтора. Не порадуешься, что оно было, и не имеешь права досадовать, словно этого вовсе и не было.
– А ты думаешь, как я дошел до истории с самим собой? Потому что другие обычно ничего не дают, а если и дают, то лучше бы уж не давали!
Не выключая интернета, не выходя из системы, Немеркнущий захлопнул крышку компьютера, опасаясь спроецироваться на экран и увидеть в отражении неинтересную себе свою печаль…