Крайний срок
Шрифт:
— Вы считаете, что это замалчивают намеренно? — спросил Аларих.
— В прошлом году было выделено несколько миллиардов долларов на исследование нового штамма метициллин-устойчивого золотистого стафилококка, обнаруженного в двух больницах Северной Каролины. На решение проблемы потребовалась бы треть бюджетных средств и половина людских ресурсов штата. Обычная суета. — Келли потерла висок тыльной стороной ладони. Ее отчаяние было откровенным, искренним. — ЦКЗ поддерживается правительством. По идее, мы должны стать независимой организацией, но финансирование так не осуществляется.
— Тейт к этому причастен?
Вопрос прозвучал негромко и благоразумно. Я не сразу понял, что задал его я.
— К исследованию — нет, — ответила Келли.
У меня мелькнула искорка надежды, но мгновенно угасла. Келли не останавливалась:
— Он
— О каком объеме мы говорим? — спросил Аларих.
— 11 миллиардов долларов.
Дейв громко присвистнул.
— Ничего себе!
— Именно, — подтвердила Келли. — Получается, что приблизительно 20 процентов всех денег, которые отпускаются на научные исследования, тратятся на заболевания, так или иначе связанные с вирусом Келлис-Эмберли. Остальная сумма перебрасывается на исследования, которые только с виду неплохи. В рамках последних проектов не делается ровным счетом ничего. Такое впечатление, что нам попросту мешают изучать вирус.
Видимо, так и есть, — услышал я голос Джорджии.
— Не ожидал, — признался я. — Ведь вы — Центр по контролю заболеваний.
— И кто-то должен платить по счетам.
— Точно, — сказал я, резко встал и направился в кухню, держа в одной руке почти полную банку колы, а в другой — стопку бумаг.
Келли спросила, куда я иду, но ее утихомирила Бекс. Спасибо ей. Бекс вообще понятливая.
В кухне было прохладно и темно, а самое главное — пусто. Я поставил банку, положил бумаги на стойку, повернулся лицом к стене и принялся методично бить по ней. Звук ударов эхом разносился по помещению. Он звучал громко, словно ружейные выстрелы, и успокаивал меня. На четвертом ударе я разбил в кровь костяшки пальцев. И мое самочувствие значительно улучшилось. Боль рассеивает туман у меня в голове — настолько, что я снова могу мыслить. К тому же, пока я колочу по стенам, я не бью людей.
Итак, подытожим. Кто-то использовал бюджет ЦКЗ для сдерживания исследовательской работы. Кто-то уводил финансы от изучения вируса Келлис-Эмберли к тем заболеваниям, которые больше не представляли опасной угрозы. И здесь был замешан губернатор Тейт. Человек, убивший мою сестру. Человек, который изменил все. Если он запустил свои маленькие жирные пальчики в большой пирог…
Если Тейт имел к этому отношение, значит, к делу причастны те, на кого он работал, — вымолвила Джорджия. — Мы должны помочь Келли. У нас появился шанс, Шон. Мы можем добраться до главарей заговора.
— Угу. — Я перестал мучить стену, судорожно вздохнул и осмотрел новую вмятину, образовавшуюся рядом с десятком прежних. На возврат залога за сохранность имущества рассчитывать уже не приходилось. Плакали наши денежки. — Понимаю.
Хорошо.
Если мы будем сотрудничать с Келли, то, вероятно, выясним, кто манипулирует ЦКЗ. Мы найдем заказчиков убийства сестры. А потом…
Возможно, мы оба — Джорджия и я — успокоимся.
Я вымыл руки, смазал костяшки мазью с антибиотиком, забинтовал и вернулся в гостиную. Не стоило пугать Келли еще сильнее. Наверняка она слышала звуки ударов.
— Прошу прощения, — сказал я как ни в чем не бывало. — Мне нужно немного поразмышлять.
— Отлично, босс, — улыбнулся Дейв.
Аларих и Бекс согласно кивнули.
Келли прикусила губу.
— Вы… в порядке?
— Не совсем, но можно притвориться. — Я вернулся к своему стулу и с опозданием вспомнил, что банку с колой и бумаги оставил в кухне. Ну и ладно. — Выходит, никто не попытался выяснить, почему так много людей с локализованными поражениями умирает?
— Хм… — Келли часто заморгала. Похоже, я немного сбил ее с толку своим вопросом, но она быстро вернулась к предыдущей теме. — Недавно у нас начали работать новые интерны. Они полны энтузиазма и жаждут себя проявить. Один из них обратил внимание на статистическую аномалию, когда занимался архивированием файлов, и
— А потом? — спросил Аларих.
— Сначала я решила, что была допущена техническая ошибка или нечто подобное. Но, когда я осознала, что проблема слишком серьезна, то собрала команду из надежных людей. Мы выяснили: кто-то уничтожает пациентов с изолированными вирусными поражениями в поистине ужасающих количествах. — Келли перевела дыхание. — А когда мы начали расследование, нас тоже начали убивать.
— Что? — воскликнула Бекс.
О, черт, — выругалась Джорджия.
Я безмолвно произнес то же самое.
— Нас было восемь человек. Теперь жива только я. — Келли шмыгнула носом. Я нисколько не удивился, поняв, что она сейчас расплачется. — Мне нужна помощь. Я не знала, куда еще пойти.
Мы с Бекс переглянулись. Дейв с Аларихом тоже. А потом все устремили взгляды на меня, словно ждали моего вердикта. Ну, ясное дело. Джорджия мертва. Остался я один.
Черт.
Похоже, у всех, с кем я работаю, имеется потрясающая история про то, как родня поспособствовала их карьере в новостном бизнесе. Отец Алариха заплатил за его учебу в университете. Никаких условий. Стипендия от папочки — и готово. Дейв родом из большой русской семьи, и родичи им искренне гордятся и всегда поддерживают. Предки Мегги покупают ей все, чего только ни пожелает ее творческая натура. Родители Махира настолько рады тому, чем он занимается, что присылают к нам в офис коробки с гуманитарной помощью. Представляете, прямиком из Англии в офис, где он не работает. Ну и умники.
Шон ненавидит Мейсонов. Но ведь они не мешали ему делать со своей жизнью то, что он хотел. Никаких балов и обязательных выходов в свет. «О, милая, но это просто месячные!» или «Ну, пожалуйста, дорогая, только один прием!». Один вечер, один танец, одно шелковое платье, а затем — опомниться не успеешь, как станешь очередным продуктом фабрики образцовых жен. Здесь качественную продукцию производили с тех времен, как к берегу Америки причалил корабль «Мэйфлауэр». Я — дипломированная дочь американской революции. Я умею танцевать фокстрот, квикстеп, вальс и танго. Я знаю, как устроить вечернику с коктейлями, могу вести светскую беседу, снисходительно смотрю на мужчин, их манеры и даже на то, какие они грязнули. Главное — происхождение и банковский счет.
Вот чему меня обучили родители. Меня воспитали в точности, как и моих сестер — милыми, любезными, хорошенькими, готовыми выскочить за того, кто больше даст. Жаль, но у меня имелись свои соображения. Я — позор семьи, черная овца, дурное семя. Мое имя будет тихонечко стерто с фамильного древа в тот же день, когда моя фотография появится на Стене. Я — из тех, кто не хотел тихо играть с другими мальчиками и девочками. Нет, мне непременно нужно было уйти подальше от детской площадки и целиком перепачкаться.
В такие дни я сильнее всего тоскую по Джорджии. Действительно, я покинула ряды новостников и стала ирвином, как только мне представилась такая возможность. Но Джорджия прекрасно понимала, что я имею в виду, когда я рассказывала ей о своих родных и о том, почему мне совсем не жалко их огорчать. Она была никудышней подругой и превосходным боссом. Нам ее очень не хватает.
Мама, папа? Все, что я делаю на людях, предназначено исключительно для вас. Очень надеюсь, что вы поперхнетесь.
Привет, зайчики! Надеюсь, вы готовы к головокружительным романам, сногсшибательным приключениям, трагической любви и загадочным событиям, потому что текущая неделя расписана по часам! Я буду вести живой чат каждый вечер с семи до десяти по Тихоокеанскому времени, и я всегда рада поболтать обо всем, чего желают ваши маленькие сердечки. Я — ваша личная Шехерезада, и я здесь для только того, чтобы рассказывать вам сказки ночь напролет. Добро пожаловать в Дом Ужасов Мегги — надеюсь, вы у меня погостите немного?
Вы же знаете, я по вас очень скучаю, когда вы уходите.