Крайний срок
Шрифт:
Через минуту я добрался до ухоженного участка земли, на котором Мегги выращивала овощи и зелень. По краю огорода расположилось несколько скамеек из прежней, «чистой» эпохи до Пробуждения, что придавало месту декоративный ретрошик. На самой дальней скамейке спиной ко мне сидела Бекс. Я направился к ней, стараясь не ступать бесшумно, но она не обернулась. Думаю, она меня ждала.
— Привет, — поздоровался я. — Не возражаешь, если я присяду?
— Отнюдь.
Она повернулась ко мне, вздернув подбородок. Ее глаза чуть-чуть покраснели. Она явно
— Но нам все же надо поговорить, поэтому садись.
Бекс подвинулась, освобождая мне место.
— Спасибо.
Я опустился на скамейку и положил руки на колени. В воздухе повисла пауза. Я не знал, с чего начать.
Попроси прощения, — подсказала Джорджия.
Сестра никогда не давала мне плохих советов.
— Прости меня, Бекс. То есть… Господи, я так чертовски виноват, что даже сказать не могу. Я повел себя глупо, эгоистично, и мне ужасно жаль.
Бекс судорожно втянула ртом воздух. А когда заговорила, в ее голосе я услышал смешливые нотки — она словно не могла поверить в происходящее.
— Неужели? Тебе жаль? Да, у тебя проблемы, Шон. Я — взрослая девочка и думала, что сумею справиться. Похоже, я ошиблась. И я не должна винить тебя.
«Но виню». Подтекст был очевиден. Даже я его почувствовал.
— Возможно… Но все равно мне должно было хватить ума сказать тебе, что нам не стоит… доходить до такой близости.
— Хочешь сказать, мы не должны были трахаться, как кролики?
Я нервно кашлянул — отчасти от изумления, а также чтобы заглушить призрачное эхо смеха Джорджии.
— Ну… и это тоже. Я просто… Пожалуй, я не ожидал. Наверное, страшно глупо прозвучит, но я действительно не ожидал.
Бекс медленно сдвинула брови.
— Правда? Ты ничего не замечал?
— Что ты имеешь в виду?
Она опустила подбородок и пробормотала:
— О, боже. Ты точно ни о чем не догадывался.
Мне стало не по себе. Одно дело — попросить прощения за то, что сделал. Пусть у меня нет особого опыта в общении с девушками. Но я уверен, нет ничего хорошего в том, чтобы назвать одну именем другой (в особенности если та, другая, — мертва и была моей сестрой). Но совсем другое — когда надо извиняться за нечто непонятное.
— М-м-м… Бекс, извини, но я теряюсь в догадках. Я готов просить у тебя прощения до бесконечности, но мне хотелось бы узнать, за что.
Вдруг Бекс рассмеялась весело и звонко. Словно осколки разбитого стекла сверкнули на солнце.
— Я несколько месяцев к тебе клеюсь, Шон. Весь мой флирт, топы с оборочками, просьбы вдвоем почистить мои репортажи — ты сам думаешь, на черта мне это было нужно?
— Даже не представляю, — откровенно ответил я. — Я считал, ты хочешь, чтобы твои сюжеты приобрели солидный вид, прежде чем ты их запостишь. А оборочки… Ну, обычные дамские штучки. У тебя и прическа
— Одежда большого рейтинга мне не прибавляет, — буркнула Бекс.
Я пожал плечами.
Она вздохнула.
— Отлично. Будем считать, отговорился. А как насчет флирта? Тоже «дамские штучки»?
Если я собрался говорить правду, то отступать поздно. Хуже уже не будет.
— Пока ты не вошла ванную и не сдернула с меня полотенце, я ничего не замечал. Я не вру.
— Если бы Дейв был жив, мне пришлось бы выложить ему десять баксов. — Бекс отвела взгляд и устремила его на лес за забором. Территория казалась совершенно дикой. Все элементы системы безопасности были прекрасно замаскированы. — Он говорил, что тебя ничем не проймешь. А я-то думала, ты играешь в неприкасаемого.
— И Аларих тоже так сказал. Мне очень жаль. Я ведь никогда ни за кем не ухаживал.
— Да уж. — Бекс изучающе на меня посмотрела. — Тебе такое не нужно.
Я подумал: не солгать ли ей, но не увидел в этом смысла.
— Верно. Пожалуй, ты права.
Бекс кивнула и попыталась улыбнуться, а потом вновь уставилась на лес. Я терпеть не мог этого взгляда. Он появлялся то у одного, то у другого и означал: «Но она же твоя просто сестра!» Однако только Джорджии я был небезразличен.
Наконец Бекс тихо и почти сочувственно произнесла:
— Я догадывалась — в глубине души. Вот почему к тебе было бесполезно клеиться. Похоже, у меня не было ни единого шанса тебя заполучить.
Теперь я решил ограничиться самой безопасной фразой:
— Прости.
— И ты меня прости, Шон. Мне тоже жаль. Поверь мне… Я понимаю, теперь все уже не будет, как раньше. И я виновата не меньше тебя. Я просто не знаю…
— Как теперь себя вести? — подсказал я.
Бекс кивнула. Я подавил желание рассмеяться — боялся, что не смогу остановиться.
— Ох, Бекс. Этот вопрос я себе задавал почти каждый день с тех пор, как погибла Джорджия.
— Ты нашел ответ?
— Его не существует. — Я откинулся на спинку скамейки и запрокинул голову так, чтобы видеть только небо. Вдруг я захотел сидеть здесь, на скамейке, целую вечность. — Наверное, я буду жить, как всегда, пока что-то не прояснится.
— А если ничего не изменится?
— Тогда, пожалуй, стану думать, что некоторые чудаки правы и действительно существует некий Высший Разум, который обращается с нами, как с подопытными белыми мышками.
Ткань джинсов Бекс зашуршала. Она развернулась в мою сторону. Даже не видя ее лица, я прекрасно представлял себе его выражение: изумление и опасливое подозрение. Она явно считала, сейчас я заявлю что-то совсем несусветное. Бекс выговорила:
— Почему ты собираешься отправиться на поиски Бога?
— Я так не говорил. Если Бог есть, то существует немало людей, осведомленных получше, чем я. — Я пожал плечами, продолжая смотреть на небо. — Вообще-то я бы мог умереть спокойно, если бы знал, кто там — на другой стороне.