Крайний срок
Шрифт:
Глава седьмая
Возвращаясь к себе в кабинет в 2.15 дня, Рендл Липпинкотт насвистывал... Это было для него так необычно, что две его секретарши недоуменно переглянулись.
— В следующий раз он исполнит у себя на письменном столе чечетку, — сказала одна.
— А меня изберут папой римским, — ответила другая, по имени Дженни, которая была старше первой на полгода.
Однако избрание папой римским проигрывало по неожиданности тому, что ожидало Дженни, когда она, повинуясь звонку, вошла в 2.30 в кабинет Липпинкотта. Банкир ослабил узел галстука и расстегнул верхнюю
— С вами все в порядке, сэр? — спросила она.
— Никогда не чувствовал себя лучше. Как будто заново родился. Будьте умницей, пошлите за бутылочкой пивка.
К 2.50 Липпинкотт уже не испытывал уверенности, что хорошо себя чувствует. Он сбросил пиджак и снял галстук. К 2.55 за пиджаком и галстуком последовала рубашка, и Дженни, вошедшая к боссу с пивом, застала его в одной майке. Увидев его в таком виде, она едва не выронила поднос.
Не обращая внимания на ее недоумение, он вскочил и сбросил одежду.
— Ненавижу одежду! — сообщил он. — Ненавижу, и все тут. Это пиво? Отлично!
Он выпил почти всю банку, а потом стянул и майку. Секретарша заметила, что кожа у него бледная, с красными пятнами, как у махнувшего на себя рукой 45-летнего забулдыги с избыточным весом. Она стояла как завороженная, не в силах двинуться с места. Только когда Липпинкотт расстегнул ремень и начал расстегивать молнию на брюках, она отвернулась и выскочила из кабинета.
Заглянув в журнал, она столкнулась с проблемой. В 3.15 к боссу должен был явиться вице-президент «Чейз Манхэттен бэнк». Как заставить босса одеться к встрече? Она размышляла на эту тему до 3.10, когда, глубоко вздохнув, набралась храбрости и вошла в кабинет. Прямо на пороге она застыла: Липпинкотт лежал голый на кушетке, беспокойно ерзая, словно гладкая ткань обивки раздражала ему кожу. Увидев секретаршу, он приветливо поманил ее:
— Входите!
Она не двинулась с места, стараясь не встречаться с ним глазами.
— Мистер Липпинкотт, через пять минут у вас встреча с «Чейз Манхэттен».
— Превосходно! Я на месте.
— Думаю, вам нельзя проводить эти переговоры раздетым, мистер Липпинкотт.
Он покосился на свою наготу, словно впервые обнаружил, что гол.
— Наверное, вы правы, — проговорил он. — Господи, как я ненавижу одежду! Может, завернуться в простыню? Скажите посетителям, что я только что приехал с собрания клуба, где все одеваются в тоги. Как по-вашему, это годится? Можете раздобыть мне простыню?
В его взгляде светилась надежда. Она отрицательно покачала головой. Он обреченно вздохнул.
— Ваша правда. Ладно, одеваюсь.
Через несколько минут, встретив в приемной представителя «Чейз Манхэттен», секретарша сперва позвонила Липпинкотту и многозначительно спросила его:
— Вы готовы к встрече, сэр?
— Разумеется. Хотите удостовериться, что я одет? Одет, одет! Пусть войдет.
Секретарша вошла в кабинет вместе с посетителем. Липпинкотт сидел за письменным столом. Рукава его рубашки были закатаны, галстук отсутствовал. Обычно избыточно вежливый, на сей раз он не поднялся, чтобы поприветствовать гостя, а просто махнул рукой, указывая на стул. Заранее содрогаясь, Дженни скосила глаза и увидела рядом со столом пиджак Липпинкотта, его галстук, майку, трусы и ботинки с носками.
— Какие-нибудь поручения, сэр? — выдавила она.
— Нет, Дженни, все прекрасно. — Однако прежде чем она исчезла за дверью, он окликнул ее: — Не уходите домой, пока я с вами не поговорю.
Встреча продолжалась два часа: двум банковским империям требовалось многое согласовать. Человек из «Чейз Манхэттен» проигнорировал странный вид обычно безупречного Липпинкотта, памятуя, что находится в одной клетке с финансовым тигром. Однако совсем скоро он убедился, что тигр лишился зубов. Он соглашался со всеми предложениями «Чейз Манхэттен».
— Вы не обведете меня вокруг пальца? — на всякий случай спрашивал Липпинкотт, и его собеседник, который ради дела не пощадил бы и собственную мать, крутил головой и твердил: «Что вы, что вы!», чувствуя себя хулиганом, отнимающим у ребенка конфетку.
Рендл Липпинкотт то и дело поглядывал на часы, которые он снял с руки и положил перед собой. Он все время чесал голое запястье, словцо цепочка натерла ему руку.
Представитель «Чейз Манхэттен» ретировался.
С 4.30 Дженни Уэнамейкер сидела без дела, готовая уйти. Вторая секретарша уже упорхнула, сочувственно подмигнув Дженни. Дженни уже четыре раза мазала помадой губы и три раза накладывала тени.
В привычки Рендла Липпинкотта не входило засиживаться допоздна и задерживать секретарей. Напротив, он был настолько нетребователен к своим секретарям, что Дженни заподозрила сперва, что ее взяли на эту работу за форму ее груди или длину ног; однако спустя полгода, в течение которых Липпинкотт не предпринял ни одной попытки ухаживания, она решила, что ошиблась.
Уходя, человек из «Чейз Манхэттен» сказал Дженни:
— Мистер Липпинкотт просит вас к себе.
Он вошла, опасаясь худшего. Вдруг он опять разделся догола? Как-никак его братец покончил с собой в Токио... Вдруг всех Липпинкоттов, проживших половину отмеренного им срока, охватил приступ безумия?
Однако Липпинкотт по-прежнему сидел за столом с закатанными рукавами. Он улыбнулся Дженни такой широкой улыбкой, что ее опасения только усилились.
— Дженни, — начал Липпинкотт и, помолчав, продолжил: — Не знаю, как это сказать...
Дженни не знала, как на это ответить, поэтому решила молча дождаться продолжения.
— Мммм... Вы чем-нибудь заняты сегодня вечером? Прежде чем вы ответите, я спешу предупредить вас, что это не приставание или что-нибудь в этом роде: просто мне хочется развеяться в чьей-нибудь компании. — Он с надеждой посмотрел на нее.
— Собственно, я...
— Где хотите, сказал он. — Ресторан, танцы. Кажется, существуют какие-то дискотеки? Вот туда мне и хочется.
У Дженни Уэнамейкер не было никаких планов на вечер, и общество Рендла Липпинкотта вполне ее устраивало.
— Собственно, я...
— Отлично! Куда вы хотите пойти?
Ей тут же пришла в голову самая модная нью-йоркская дискотека, где процветала грубость, что делало заведение неотразимым для нью-йоркцев. Ежевечерне в помещение набивалось на несколько сот человек больше, чем оно могло вместить, однако для почетных гостей, а к таковым, безусловно, относился Рендл Липпинкотт, место нашлось бы всегда.