Кречет - 4
Шрифт:
Горькие слова Финнегана прервали воцарившееся молчание:
– Неужели так тяжело признавать свои ошибки?
Жиль взглянул на ирландца, потом на индейца и тяжело вздохнул.
– Пошли со мной, - сказал он друзьям.
Вытянувшись в кресле возле открытого окна, Жюдит смотрела на окутанное прозрачной дымкой море цвета индиго. Несмотря на настояния врача, она встала с постели - не хотела чувствовать себя более больной, чем была. И потом, полусидя в кресле, ей было легче дышать, чем лежа в кровати. Финнеган туго перебинтовал ее, и ребро почти не причиняло женщине боли, смазанная целебным бальзамом рана на
Этот ребенок у нее в чреве был ее тайным оружием против Мадалены Жюдит каждую минуту боялась, что та отберет у нее Жиля - оружием, о котором знали лишь они с Финнеганом, но молодая женщина строго запретила врачу рассказывать о ее беременности мужу. Она собиралась воспользоваться этим оружием лишь в самом крайнем случае: Жюдит со звериной чуткостью понимала, что приближаются какие-то важные события, что-то должно произойти...
Жиль иногда разговаривал во сне, и Жюдит отлично знала, что он больше не сможет долго жить между двумя женщинами, одна из которых - а ее он желал сильнее - все еще отказывала ему, дожидаясь Бог знает чего! Наверное, пока он откажется от законной супруги и сделает ее, Мадалену, госпожой де Турнемин... Жюдит не верила в чистоту человеческих намерений.
Никогда она еще никого так не ненавидела, как Мадалену. Ненавидела и боялась. Чего хочет девушка, живущая чуть ли не под одной с ней крышей, внешне чрезвычайно набожная, ведущая почти монашеский образ жизни, отказываясь даже глядеть на молодых людей - а уже не один хотел бы на ней жениться. Пьер Менар - первый помощник капитана "Кречета", молодой управляющий из "Трех рек" Луи Лефран - Дениза де Ла Валле сама сказала ей, что он влюблен в Мадалену. Наконец, Лайам Финнеган, чей секрет не мог долго укрываться от наблюдательных глаз Жюдит. Но нет же, красавица бретонка не хотела никого. Она хотела Жиля, и только Жиля, вместе с его имением, сидела себе в уголке, белокурая паучиха, завернувшись в свою мягкую паутину, и ждала, пока любовный пыл хозяина не приведет ее к цели.
Может, она и не так уж далека от нее. Видела же Жюдит, тащась еле-еле по красной пыльной дороге, как ее супруг обнимал потерявшую сознание девушку и целовал ее руки, лицо, губы...
Если теперь из-за этого злосчастного происшествия Жюдит потеряет уже любимое ею дитя, то ее ждет поражение, она знала, что будет вынуждена уехать, покинуть все, к чему так привязана: домашний очаг, о котором мечтала с самого своего неприкаянного детства, дорогого мужчину - затмение рассудка вырвало его ненадолго из ее сердца, зато теперь он воцарился в нем вновь, она любила его сильнее, чем когда-либо...
Беззвучно сновавшая по комнате Фаншон укладывала белье; она накинула на хозяйку просторный мягкий халат из тонкой белой шерсти и обложила ее самыми мягкими подушками, но Жюдит преследовало странное ощущение, что она покинула собственное тело. Ее дух витал в кронах залитого солнцем сада, ища среди его успокоительно зеленых ветвей столь необходимый ему покой.
Жюдит почти удалось уснуть, когда раздался властный стук в дверь и на пороге, не дожидаясь разрешения, появился Жиль в сопровождении Финнегана. Жюдит даже не
– Простите, что потревожил вас, Жюдит, - сказал Турнемин, не глядя на жену, - но преступница должна быть наказана. Покажите нам, Фаншон, где вы прячете пращу, ту самую пращу, из которой убили Розенну, а сегодня пытались убить свою хозяйку, не говоря о Мадалене Готье?
Жюдит возмущенно вскрикнула, но протест застрял у нее в горле, потому что камеристка вдруг позеленела, словно желчь бросилась ей в лицо.
– Праща? У меня?– Горничная вызывающе нагло смотрела в глаза хозяину.– Что за глупости?
– Вы лучше всех знаете, что это не глупости.
Бесполезно отпираться: клянусь памятью моей дорогой Розенны, подло убитой вами, что заставлю вас признаться.., и заплатить за злодейство.
– Вы с ума сошли?– возмутилась Жюдит.– Разве можно бездоказательно бросать такие обвинения?
– Вот доказательство!
В комнату вошел Понго с пращой в руке и положил оружие на кресло Жюдит.
– Найти в комната Фаншон, карман пальто...
Молодая женщина отпрянула при виде совершенно невинной с виду штуки, которая между тем несла смерть. Доказательство действительно налицо, Жюдит вдруг обнаружила полную ненависти соперницу в девушке, которую защищала, оберегала и считала преданной себе. Она доверяла ей, сделала чуть не своей подругой, и вот результат.
Жюдит устало отвернулась, снова устремив взгляд под сень густой листвы, к синеве моря.
– Заберите это, Понго! И ее уведите.
Однако Фаншон воспользовалась тем, что Понго, доставив смертоносное оружие, невольно отвлек от нее внимание, и выскочила из комнаты. Слышно было, как она торопливо сбегает по лестнице.
– Догони ее, Понго! Догони и запри хорошенько.
Индеец пулей вылетел из спальни.
– Что ты собираешься с ней сделать?– спросил Финнеган, а сам подошел к побледневшей Жюдит и взял ее за запястье.
– Отвезу в Кап-Франсе и посажу на корабль, идущий в Луизиану. Туда ссылают девиц легкого поведения, ее место среди них. Думаю, новый губернатор, господин де Венсан, сам этим займется. Она заслужила смерть, но я не хочу быть ни палачом, ни судьей.
Жюдит вдруг повернулась к мужу:
– Вы не имеете права так с ней поступать. Если хотите выслать Фаншон, то пусть возвращается во Францию и без цепей. Если бы вам не вздумалось уложить эту несчастную к себе в постель, когда мы были в море, то она, возможно, никогда бы в вас не влюбилась и, уж во всяком случае, не стала бы пытаться уничтожить окружающих вас женщин, чтобы занять их место...
– Уничтожить окружающих меня женщин?
Занять их место? Вы соображаете, что говорите?
Да эта девица просто спятила.
– Отчего же? Америка - страна свободы, здесь любая мулатка может нажить целое состояние только благодаря своей красоте, а служанки, случается, становятся хозяйками. Так почему хорошенькой прислуге не возмечтать о месте вашей жены? Пока вы не вошли в нашу жизнь, Фаншон преданно служила мне. Вы, и только вы, сделали ее убийцей, и, если хотите знать мое мнение, вы сами виноваты больше всех. Пусть возвращается туда, откуда приехала!