Кречет. Книга I
Шрифт:
Тим вздрогнул и нахмурил брови.
– А что может помешать нам?
Якоб пожал плечами, взял еще одну масляную лампу и, прежде чем ответить, зажег ее.
– Банда «ковбоев» , которая появилась на нашей территории. Она сильна, хорошо вооружена, ею командует какой-то человек, называющий себя Эвенджер, что значит Мститель. Она состоит из мерзавцев, которые грабят, жгут… и убивают всех, кто не на стороне англичан. А мне сдается, что вы настроены иначе, чем они… или французы сильно переменились?
Тим резко выпрямился, его густые рыжие брови сошлись в одну линию.
– Ковбои,
– Да, но это не значит, что все здесь с этим согласны. Даже в Филадельфии есть еще много сторонников англичан… Но говорят, что утро вечера мудренее. Поговорим обо всем завтра. Ну, идемте!
Двое друзей поклонились хозяйке дома, разжигавшей очаг и не обратившей на них ни малейшего внимания, и пошли за ван Бареном. Снаружи было темно, но дождь лил уже с меньшей силой.
Следуя за пляшущим огнем лампы, они добрались до сарая, стоявшего позади дома, неподалеку от входа в шахту.
Дверь сарая со скрипом отворилась. Якоб высоко поднял лампу.
– Здесь не очень-то просторно, – сказал он, – зато будет уютно. Спокойной ночи. Я приду разбудить вас незадолго до рассвета.
Сарай и вправду был на три четверти заполнен огромными тюками высушенного папоротника, распространявшего приятный аромат, – это была вполне сносная постель. Друзья с удовлетворением оглядели помещение, но когда Якоб собрался удалиться вместе с лампой, Жиль попросил оставить ее, а когда тот удивился, что им нужен свет, чтобы заснуть. Жиль пробормотал смущенным тоном и стараясь не глядеть на Тима:
– Я никогда не мог заснуть в полной темноте.
Это из-за того, что, когда я был еще маленьким ребенком, в моей комнате обвалился потолок! Это… это нервное!
– А если вы подожжете мой сарай? – недовольно спросил Якоб.
– О, не бойтесь! К тому же Тим погасит лампу, как только я усну. Он уже привык.
Ван Барен буркнул что-то обидное насчет того, что добрый король Франции воспользовался, должно быть, представившимся ему случаем и избавился от всех трусов своего королевства, отправив их к доблестным защитникам независимости, но все же поставил лампу на землю.
– Приятных сновидений! – насмешливо сказал он.
Дверь закрылась за ним, заскрипев еще сильнее.
Затем с шумом упала щеколда, но все же этот шум был недостаточно сильным, чтобы полностью заглушить другой звук… скрежет ключа, осторожно поворачивающегося в замке.
Схватив лампу. Жиль вскочил и подбежал к двери. В ней и в самом деле был замок, установленный снаружи: скважина была отлично видна под брусом щеколды. Крепко выругавшись сквозь зубы, он обернулся к Тиму.
– Ты ведь подозревал что-то в этом роде, а?
Что ж, ты был прав! Мы попались уж не знаю в какую ловушку. Он нас запер!
– Я слышал, – проворчал в ответ Тим и насмешливо добавил:
– Если я правильно понял, подозревал его не один я, иначе зачем бы доблестному солдату короля Франции понадобилось выставлять себя на посмешище!
Холодный взгляд бретонца встретился с глазами Тима: в них сверкал один и тот же веселый огонек.
– Когда в лампе горит масло, когда дверь так отвратительно
– Посмотрим! – ответил Тим.
Без долгих объяснений он вытащил свой нож и принялся ковырять им в двери – скорее для очистки совести, ибо она оказалась весьма прочной, а замок был прилажен так, что до него было трудно добраться изнутри.
– Подобные штуки для того лишь, чтобы охранять папоротник? – прошептал он, орудуя ножом. – Это уж слишком!
Пока Тим пытался открыть замок. Жиль обследовал сарай, пытаясь найти в стенах какую-нибудь щель, плохо пригнанную доску, иначе говоря, возможность выбраться наружу.
– Скажи мне, – спросил он, усевшись со вздохом разочарования подле своего друга, – что тебя насторожило?
– Много чего… Дело в том, что я хорошо знаю меннонитов, их много в Стиллборо. Они так миролюбивы и так гостеприимны, что никогда не позволили бы себе задавать вопросы сбившемуся с дороги путнику, даже если бы у того был в зубах зажат нож.
– Может быть, неспокойные нынешние времена объясняют его недоверие к нам…
– Может быть, но это не объясняет его внешность. Подумай сам, мы встречаем человека, который на досуге добывает уголь, чего никогда не будет делать ни один «эмиш», который усердно возделывает землю, однако – ты заметил? – ни под ногтями, ни на одежде у него нет ни следа угольной пыли… Да что там, даже просто грязи!
Наконец, если хочешь знать, я нахожу, что у него слишком хорошая кухня: такая обильная, вкусная, почти изысканная еда не соответствует строгим правилам секты. Ладно, делать нечего!
Все же я хотел бы найти способ выбраться отсюда без разрешения этого негодяя. Мне кажется, что он готовит нам какую-то пакость… К тому же мы теряем время.
– Я знаю, но даже если нам и удастся выбраться отсюда, то скажи мне, что это нам даст?
Дождь все еще льет, обе наши женщины – в доме, к тому же они так устали, что не смогут сделать и шагу, особенно в такую погоду. Мы же не можем оставить их здесь!
– Можем!
Тон голоса Тима был враждебным, почти злым. Жиль вздрогнул и, снова поглядев на своего друга, не узнал его. Всегда веселое лицо лесного следопыта стало тяжелым и твердым, как камень.
– Ты думаешь, что говоришь?
Тим взглянул прямо в глаза своему другу, почти коснувшись длинным носом лица Жиля.
– Я только об этом и думаю! Посмотри правде в лицо, старина. Девушки только задерживают нас, без них мы бы не вляпались в эту историю, а каждая потерянная минута может обернуться катастрофой. Почем ты знаешь, может быть, как раз в этот час Арнольд сдает Уэст-Пойнт англичанам? Мы прежде всего солдаты и выполняем задание, значит, наш долг – удрать отсюда как можно скорее, с женщинами или без них! Только не говори мне, чтобы я уходил один. Если нам преградит путь банда «ковбоев», то двух человек и то будет мало, а ведь нужно, чтобы хоть один из нас пробился любой ценой! Ну же, сделай одолжение, оставь все эти рыцарские ухватки и громкие слова.