Кречет. Книга I
Шрифт:
– Мне передали, что это вам и Тиму Токеру мы обязаны раскрытием заговора?
Тут и Жиль осмелился наконец взглянуть на него.
– Наши жизни всецело принадлежат вам, господин генерал! – воскликнул юноша, и от его пылкого ответа лицо генерала отчасти обрело свой привычный цвет. – Мы лишь выполняли наш долг!
Вашингтон сделал шаг, положил свою ладонь на плечо Жиля, сжал его и сказал просто:
– Благодарю!
Слова генерала и его дружеский жест были самой драгоценной наградой для Жиля: получи он чин полковника и целое состояние –
Но Вашингтон, хоть ему и удалось уже совладать со своим волнением, внезапно вновь изменился в лице, и в глазах его мелькнул ужас.
– Боже мой! – прошептал он. – А золото?..
За мной!
Следуя за генералом, они побежали в дальний угол двора. Там, перед низкой дверью, стоял часовой с мушкетом на плече.
– Принесите ключи! – приказал часовому Вашингтон. – Они в кабинете генерала Арнольда.
Спросите у майора Гранта…
Солдат быстро вернулся в сопровождении офицера.
– У нас нет ключей, – признался тот. – Генерал Арнольд никогда с ними не расстается…
– Тогда взломайте дверь!
Понадобился таран и десяток солдат, чтобы вышибить дверь. В конце концов она рухнула с ужасающим грохотом, открыв вход на лестницу, ведущую вниз.
– Фонарь сюда! Жизо!
Следуя за Жилем, державшим фонарь, майор Грант и генерал Вашингтон принялись спускаться по лестнице, уходившей круто вниз. Они добрались до узкого коридора, в конце которого начиналась другая лестница, также уходящая вниз. Здесь было холодно и сыро. Наконец они дошли до двери, столь солидно окованной железом и прочной на вид, что Жиль спросил себя, можно ли ее открыть, чтобы не взлетела на воздух вся крепость. Но, к его удивлению, дверь легко поддалась, лишь только убрали перегораживающий ее железный брус.
Их взгляду открылся длинный подвал. Он был пуст, лишь вдоль стен в безупречном порядке выстроились ряды бочонков, по всей видимости нетронутых, на что указывали совершенно целые печати с гербом, которыми был опечатан каждый бочонок.
– Слава Богу! Кажется, мы пришли вовремя, – процедил Вашингтон сквозь зубы. – Однако следует в этом удостовериться! Этот человек слишком хитер! Майор, откройте один из бочонков!
Офицер выбрал первый попавшийся бочонок, саблей вскрыл крышку, а Жиль, держа фонарь в руке, светил ему. Открывшееся их взорам зрелище вызвало у них дружный крик ярости:
– Камни! Только камни!
Ругаясь так, что покраснел бы и рейтар, генерал Вашингтон ударом ноги перевернул открытый бочонок, затем в приступе бешенства обнажил саблю и принялся потрошить еще нетронутые бочонки. Напрасный труд: все они были наполнены камнями, кроме двух, стоявших немного в стороне от других.
Однако большая часть французского золота исчезла.
Губы Вашингтона побелели. Он по очереди взглянул на своих спутников: оба были так же бледны, как и он, а Жиля била крупная дрожь.
– Грабителю не хватило времени закончить свою работу, – проворчал генерал, – и этой зимой мои солдаты снова будут подыхать с голоду.
Негодяй!
Взгляд генерала упал на майора Гранта.
– Прикажите доставить в целости эти бочонки казначею Форта и распорядитесь, чтобы привели моего коня, а также лошадь для этого солдата.
Мы едем в Робинсон-хаус. Это дом Арнольда, – объяснил он Жилю. – Генерал Лафайет и полковник Гамильтон уже отправились туда, чтобы не заставлять ждать миссис Арнольд с ее обедом.
Ее… муж должен там быть, раз он не встретил меня здесь!.. Но как я мог обезуметь настолько, чтобы доверять этому человеку и отдать в его руки целое состояние? Это значило искушать дьявола… Но кто мог предвидеть такое несчастье?
Всадники покинули Уэст-Пойнт и во весь опор помчались по направлению к довольно красивому зданию, стоявшему в нескольких милях от крепости посреди роскошного парка из огромных сосен и кипарисов. Оживляемый рекой, пейзаж был великолепен и торжествен, но Робинсон-хаус в этот день выглядел странно: в доме царили крайнее возбуждение и растерянность. Черный слуга, спешивший к конюшням, лишь бросил на всадников абсолютно безразличный взгляд. Перед крыльцом они увидели стоявших подле двух негров и квартеронки, рыдающей в передник, Лафайета и Гамильтона, которые о чем-то совещались. Увидев своего командира, они с видимым облегчением бросились ему навстречу.
– Ах, господин генерал! – вскричал Лафайет. – Вы явились вовремя, как сам Господь! Мы находимся в совершеннейшей растерянности! Генерал Арнольд только что уехал, и мы…
– Арнольд – предатель! – резко оборвал его Вашингтон. – Кому доверять… Боже мой! Вот, маркиз, прочтите то, что мне только что доставили.
Маркиз и майор прочли бумаги, вырывая их друг у друга, и не смогли сдержать негодующих восклицаний. Окончив чтение, оба ошеломленно взглянули на Жиля, державшегося в трех шагах позади генерала.
– Да, да, – сказал Вашингтон, который, чтобы успокоиться, жевал сорванную с дерева веточку. – Именно этому молодому человеку мы обязаны раскрытием заговора. Он выказал огромную храбрость…
– О… но ведь это наш охотник за индейцами? – воскликнул Лафайет. Его удрученное лицо, постаревшее от ужасных событий, осветилось улыбкой, тотчас же сделавшей его снова молодым. – Вот вам моя рука, сударь! Мне вдвойне приятно пожать руку французу, столь преданному нашему дорогому генералу и делу американской независимости. Граф де Рошамбо очень хорошо отзывался о вас.
Жиль с радостью пожал руку маркиза, еще раз подумав, что он действительно попал в страну чудес, где рука овернского вельможи пожимает руку бретонскому бастарду. Однако Вашингтон прервал излияния:
– Теперь доложите, что здесь произошло!
Рассказ начал полковник Гамильтон. Он коротко поведал о том, как, приехав без приглашения в Робинсон-хаус, чтобы пообедать и уведомить о скором прибытии главнокомандующего, они застали Арнольда сходящим с лошади: он только что прибыл с противоположного берега реки.