Кредиторы эшафота
Шрифт:
В этой комнате после обеда постоянные посетительницы говорили какому-нибудь новичку, явившемуся в первый раз:
— Сейчас будут играть по-маленькой, а я забыла мое портмоне. Дайте мне в долг луидор.
Иногда это имело успех, но, нужно заметить, довольно редко.
В это-то место в восемь часов вечера и вошел Панафье.
Обед уже начался: человек двенадцать женщин сидели за столом, в то время как от сильного пола было всего четыре представителя.
Панафье заметил, что все дамы были не в духе — ни одна из них
Панафье хотел завязать разговор со своей соседкой. Оказалось, что это сделать очень легко, так как она начала первая.
— Вот так обед! — сказала она. — К счастью, у нас свои зубы, а то невозможно было бы перегрызть это мясо.
— Да, действительно, — поддержал Панафье, — надо быть глубоко убежденным в том, что это мясо, чтобы согласиться его есть. Здесь всегда так кормят?
— Как? Всегда такой обед? Не-е-ет. Если бы это было так, я не ходила бы сюда. Но как только приходят некоторые посетительницы, так сразу же им подают лучшие куски, а нам — ничего.
— Но, — с горечью перебила ее соседка, — мы, по всей вероятности, хуже этих дам.
— Каких дам?
— Мы-то очень хорошо знаем, кто они такие, — сообщила одна из женщин, — а между тем они делают вид, что лучше нас.
— А кто они такие? — спросил высокий мужчина, обращаясь к своей соседке. — Я не видел, как они входили.
— Разве ты не знаешь, что это те мадам, про которых говорят, что они честные женщины?
— Да уж!
И все за столом громко засмеялись.
У Панафье вся эта болтовня вызывала большое удивление.
— О ком это вы говорите? — спросил он в свою очередь.
— О двух девчонках, которые сидят вон там! — отвечала соседка, указывая на маленькую комнату, дверь которой была закрыта. — Здесь всегда так. Мы приходим каждый день — и на нас не обращают внимания. Эти являются изредка — и вокруг них все пляшут. Все лучшее подается им.
— Где же эти дамы? — спросил Панафье.
— Тут, рядом, — отвечала его соседка, указывая на дверь, из-за которой слышался смех.
Панафье, следивший за всем, что происходило вокруг него, не находил среди людей, сидевших за столом, того, кого искал, и подумал, что, может, он находится в числе гостей маленькой гостиной. Поэтому, обращаясь к своей соседке, он спросил:
— Кто же эти особы?
— Я уже вам сказала, что две дрянные девчонки, которые выдают себя не за тех, кто они есть. Да еще мужчины, с которыми они обедают.
— А вы знаете этих мужчин?
— И да, и нет. Я видела их несколько раз. Это люди женатые, которые являются сюда только потому, что здесь им не грозит встреча с людьми, которые их знают.
— Я спросил вас об этом потому, что голос одного мужчины показался мне знакомым. Его некогда звали в Латинском квартале аббатом.
— Аббатом?
— Я, вероятно, ошибся, — сейчас же сказал Панафье, не желая, чтобы его вопросу было придано хоть малейшее значение.
Нам нет нужды далее повторять читателю беседу постоянных посетителей Баландье. Достаточно один раз побывать в этом обществе, чтобы убедиться, до какой степени доходят его невежество, глупость и цинизм, но есть люди, которые считают это очень забавным. В доказательство сказанному мы только обратим внимание читателя на четырех мужчин, сидевших за большим столом и обменивавшихся с дамами самыми грубыми сальностями. Они смеялись до сумасшествия, смеялись до такой степени, что одна толстая посетительница, которую звали рыжей Нини, с убеждением сказала:
— Я не знаю — может быть, в маленькой комнате кормят лучше, но зато здесь не скучают. Когда этим мужчинам хочется посмеяться, они бросают "честных женщин".
В эту минуту дверь в маленькую комнату отворилась, и послышался женский голос, говоривший:
— Если вы хотите повеселиться, то прикажите подать шампанского.
Услышав этот голос, Панафье вздрогнул и вытянул шею, чтобы прислушаться, но дверь закрылась.
Он страшно побледнел и, наклонившись к своей соседке, спросил:
— Вы знаете имена этих женщин?
— Одну из них зовут Луизой, а другую я не знаю.
— А-а! — протянул Панафье, еще больше побледнев, но стараясь казаться спокойным.
В это время начали убирать со стола, и одна из посетительниц обратилась к Баландье:
— Если сегодня не будут играть по случаю прихода этих дряней…
— Наоборот, моя милая, — возразила Баландье, — на этот стол постелят зеленое сукно, и вы будете играть. Вам здесь будет гораздо приятнее, чем с этими дрянями.
Это лицемерное презрение примирило с ней посетительниц большого зала.
А в это время Панафье вынимал свою записную книжку и писал на вырванном оттуда листе:
"Луиза, я хочу тебя сейчас же видеть. Сделай так, чтобы меня пригласили. Я хочу войти к вам.
Поль".
Он свернул бумажку вчетверо, и давая ее служанке, сказал шепотом:
— Передайте эту бумажку младшей из дам в маленькой гостиной.
— Но, мсье, если меня увидят… — начала служанка.
— Увидят вас или нет, вот вам пять франков.
После этого служанка не сделала ни одного замечания и отправилась в маленькую гостиную.
Он услышал в ней громкий шум, продолжавшийся несколько минут. Затем все стихло. Готовый на все, он встал и увидел выходившую из гостиной служанку, которая подошла к нему и, открыв дверь в маленькую гостиную, сказала:
— Эта дама просит вас войти к ним.
В это время все в зале были заняты игрой, и никто не обратил внимания на его уход.