Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
Уже 12 января, через десять дней после начала реформ, председатель Верховного Совета Руслан Хасбулатов, принимая итальянскую делегацию, сказал: «Сейчас складывается такая ситуация, когда уже можно предложить президенту сменить практически недееспособное правительство».
Депутаты и правительство говорили на разных языках. Гайдар втолковывал депутатам, что задача номер один — экономия, что увеличение расходов приведет к гиперинфляции. Депутаты не хотели его слушать.
Возникли трудности с нехваткой наличных денег. Новый масштаб цен требовал
Когда-то Ельцин добился, чтобы Центральный банк был подчинен съезду народных депутатов. В результате, когда он стал президентом, Центробанк остался вне его влияния.
В кабинете Хасбулатова стоял телефон прямой связи с Григорием Матюхиным, который возглавлял Центробанк. Попытки перевести Центральный банк под президентское управление блокировались Верховным Советом. Экономист Хасбулатов желал быть главным экономическим авторитетом в стране. Появление самостоятельного Гайдара было для Хасбулатова неприятным сюрпризом.
Надо было вводить российскую валюту, потому что союзные республики, все еще пользовавшиеся рублем, щедро печатали деньги и тем самым сводили на нет попытки России ограничить рублевую массу, проводить разумную финансовую политику.
Обеспокоенный реакцией общества, 8 января Ельцин отправился в Саратов, потом в Ульяновск со словами:
— Я хочу ознакомиться с положением дел в регионах, как осуществляется либерализация цен, нет ли перекосов?
Тон печати в отношении Ельцина резко переменился. Вал критики, который раньше делился между ним и Горбачевым (второму доставалось неизмеримо больше), теперь обрушился на него одного. Над ним стали ерничать, подмечая все неуклюжие слова и действия.
Из Верховного Совета в аппарат президента и правительства ушли самые заметные депутаты. Верховный Совет перешел под контроль антиельцинских сил. Депутаты, которым мест во власти не хватило, обиделись.
А большая их часть, увидев, что реформы не приносят немедленных результатов, инстинктивно стали переходить в оппозицию, чтобы не нести ответственности. И чем дальше, тем сильнее становился накал нападок на правительство, а потом и на президента. Главное — как можно заметнее откреститься от происходящего.
Депутаты решили, что они уберут правительство на съезде, который открылся 6 апреля 1992 года. Председатель Верховного Совета Хасбулатов заявил, что парламент находится в оппозиции к реформам и предложит другую концепцию реформирования экономики.
Накануне съезда Ельцин убрал Бурбулиса из правительства, отобрал у Гайдара пост министра финансов, оставив его вице-премьером, и сместил Юрия Петрова с поста главы президентской администрации.
Таким образом Ельцин хотел откупиться от съезда и спасти своих министров. Он сказал:
— Нам нельзя на съезде «отдать на съедение» реформаторское правительство, которое действительно является реформаторским. Это смелая, дружная молодая команда.
Но слова Ельцина прежней
Съезд подготовил резолюцию, уничтожающую результаты деятельности правительства. Если бы резолюцию приняли, реформы бы остановились. Гайдар казался депутатам легкой добычей. Егор Тимурович слишком интеллигентен. Его полная фигура и по-мальчишески сбивчивая речь не отвечают представлениям среднего избирателя о том, как должен выглядеть лидер.
Но депутаты просчитались.
Гайдар после перерыва попросил слова и заявил, что правительство не берет на себя ответственность за проведение политики, которой требует съезд, и в полном составе подает прошение об отставке.
Борис Ельцин вспоминает:
«Это был гром среди ясного неба!.. Заявление Гайдара обозначило очень важную веху: Егор Тимурович интуитивно почувствовал природу съезда как большого политического спектакля, боль-того цирка, где только такими неожиданными и резкими выпадами можно добиться победы.
А победа была полной. Проект постановления с отрицательной резолюцией не прошел. Были внесены поправки в конституцию, дававшие президенту дополнительные полномочия...»
Депутаты испугались. Они не хотели принимать на себя такую ответственность и проголосовали за декларацию, в целом одобряющую политику реформ.
Егор Тимурович оказался человеком с характером. Это еще больше расположило к нему президента, хотя одновременно и несколько насторожило. Правительство обретало самостоятельность, и Гайдар сразу почувствовал некоторое охлаждение со стороны самого президента и его окружения.*
В мае 1992 года на совещании по проблемам нефтегазового комплекса доклад должен был делать министр топлива и энергетики Владимир Лопухин. Открыв совещание, Ельцин вдруг сообщил, что Лопухин освобожден от должности, а вице-премьером по топливно-энергетическому комплексу назначен председатель «Газпрома» Виктор Степанович Черномырдин.
И хотя потом Ельцин извинился, что не сумел предупредить заранее, для Гайдара это был удар: «Я понял, что мои возможности отстаивать перед президентом свою точку зрения подорваны и что на его поддержку больше рассчитывать не приходится». После отставки Лопухина казалось, что дни и самого Гайдара в правительстве сочтены.
Егор Тимурович хотел сразу подать в отставку, сняв с себя ответственность за замедление реформ, но остался.
«Газпром» сделал все, чтобы убрать Лопухина из правительства, потому что министр пытался ввести в газовую отрасль элементы конкуренции — отделить добывающие компании от продающих. «Газпром» благодаря Черномырдину превратился в настоящую империю, которую государство практически не контролировало. Черномырдин сразу добился постановления правительства, которое оставляло «Газпрому» 45 процентов валютной выручки при исполнении экспортных поставок по межправительственным договорам. «Газпрому» разрешили открывать счета в иностранных банках.