Кремль. Президенты России. Стратегия власти от Б. Н. Ельцина до В. В. Путина
Шрифт:
— Почему же такая прекрасная идея закончилась столь плачевно — «делом о 140 миллиардах»?
— Я думаю, в большей мере искали повод для того, чтобы скомпрометировать кабинет Силаева — из-за отношения к Ельцину. И была еще ревность центра: республика становилась независимой во внешнеэкономической деятельности...
Образованная после августовского путча комиссия, изучавшая роль органов государственной безопасности, пришла к такому выводу: «Руководством КГБ СССР давались указания о проведении мероприятий «провокационного характера» в отношении
Андрей Козырев с ужасом вспоминает о неразберихе и неразборчивости в аппаратах Ельцина и Силаева:
«В российских государственных органах в то время собралось немалое число случайных людей, вынесенных на высокие аппаратные должности волной демократических перемен. Это были люди несостоявшиеся как специалисты или проштрафившиеся в союзных органах, а теперь быстро перекрасившиеся в демократов и горящие желанием сделать карьеру, а то и коммерческий «гешефт». Их воинствующая некомпетентность и авантюризм были помножены на личный апломб и самонадеянную готовность браться за любое дело и в первую очередь, конечно, за внешнюю политику.
Отсутствие элементарного порядка, когда считалось нормальным подписать важный внешнеполитический документ на основании невнятного упоминания о каком-то устном согласии главы правительства, для некоторых сотрудников аппарата было не только удобным, но и выгодным. Ведь таким образом подписывались и весьма серьезные экономические и коммерческие документы. И, как мне стало ясно позднее, кое-кто сознательно ловил рыбку в мутной воде...
Помню, в первые дни я ходил под сильным впечатлением этих контрастов и думал о том, что российская демократическая государственность либо грандиозный фарс, обреченный на провал, либо начало действительно большого дела, но, как часто бывает, рождающегося в атмосфере хаоса».
Вокруг правительства терлись сомнительные личности.
Борис Федоров, который был у Силаева министром финансов, вспоминает, что в первом российском кабинете все думали о приватизации государственных дач и поездках за границу.
Но некоторые ключевые положения экономической политики были заложены именно тогда, еще до появления Гайдара и Чубайса. Скажем, необходимость приватизации была ясна с самого начала.
Летом 1991 года в Белом доме я беседовал с ныне покойным Михаилом Малеем, заместителем главы правительства. Бывший директор научно-исследовательского института, он был избран народным депутатом с программой «Демократической России».
Мы разговаривали о российской программе приватизации. Напомню, что это было летом 1991-го. О Чубайсе еще мало кто знал.
Малей говорил, что приватизация необходима, чтобы создать стимулы для труда:
— Сейчас никто не работает. Строить коммунизм никто не хочет. Укреплять советскую власть? Восстанавливать великую Россию? Тоже немного желающих. Остается один реальный стимул — сделать так, чтобы каждый работал на себя,.. Трудовым коллективам нужно отдавать
— Отдать бесплатно?
— Все предприятия нужно превратить в акционерные общества. Тридцать процентов акций отдать трудовому коллективу бесплатно. Остальные продать ему же с тридцатипроцентной скидкой...
— Но есть люди, которые хотят вложить свои деньги во что-то солидное, в недвижимость, а их лишают такой возможности. Почему?
— Да нет у людей денег, чтобы заводы покупать!
— Не обязательно заводы. Можно выкупить магазин, мелкое производство.
— Разумеется, мы будем продавать ларек или общественный туалет, но не предприятие. Завод, фабрика, ферма должны принадлежать трудовому коллективу...
— Вы же всё не раздадите бесплатно. Что-то придется и выкупать. Но денег у людей, по вашим словам, нет.
— Вот для этого правительство наделяет все население России — от младенцев до стариков — платежными средствами: именными расчетными чеками. Этот чек можно использовать только для участия в приватизации. Для выкупа небольших предприятий рабочим хватит своих чеков. На предприятиях более современных, дорогих расширим круг акционеров...
— Механизм выкупа завода, на котором работаешь, выглядит более или менее понятно. А как, следуя вашему совету, вложить деньги, скажем, в сельское хозяйство?
— Мы создадим специализированные агентства, бюро — государственные и частные, которые будут предлагать выгодные варианты и по поручению граждан закупать для них акции понравившихся предприятий...
— Можно ли будет обратить акции в наличные деньги?
— Законопроект накладывает трехлетний мораторий на продажу акций, которые каждый получит на первой распределительной стадии приватизации. Три года — это время для своеобразного ликбеза, когда граждане России смогут понять, что такое акции, дивиденды и так далее...
Осенью 1991-го первое ельцинское правительство рассыпалось. Нравы были патриархальные. Когда разочарованный Борис Федоров захотел уйти из правительства, он просто отправил заявление Силаеву: «В соответствии с имеющимися у Вас полномочиями про-шу принять мою отставку с поста министра финансов РСФСР в связи с несогласием с общей линией Правительства РСФСР».
Удивленный Силаев позвонил Федорову. Тот даже не захотел разговаривать с главой правительства, собрал вещи и ушел. Сам Иван Степанович тоже продержался недолго.
Совету министров России не понравилось, что Межреспубликанский экономический комитет пытается им руководить. Это вылилось в персональное недовольство Силаевым. На закрытом заседании российского правительства многие министры выразили недовольство своим председателем.
Настаивая на отставке Силаева, Михаил Полторанин зло напомнил Ивану Степановичу, как тот в августе 1991 года покинул Белый дом, сказав Ельцину, что «в такую минуту он должен быть рядом с семьей».
28 сентября Силаев подал в отставку с поста главы правительства.