Кремлевские войны
Шрифт:
«Но почему «была»? – подумал Алмазов. – Почему я так подумал? Я что – уже осужден? Уже уволен? Не надо расслабляться! Надо бороться!» В то же время он сознавал, что время бороться, заявлять о своих правах еще не наступило: не с этими же громилами, сидящими по бокам, разговаривать? У них одна задача: схватить и доставить. Вот сейчас он увидит человека, который будет с ним, так сказать, работать , – ему и предъявит свои претензии.
И это время, как видно, приближалось. Машина, в которой его везли, остановилась, упершись радиатором в какие-то ворота. Сбоку, со стороны водителя, появился человек в форме, видимо, охранник. Они перебросились несколькими словами, и ворота медленно открылись; машина въехала во двор. «Что это – Лефортово? –
Тем временем дверца машины распахнулась, сидевший сбоку человек вылез и коротко приказал Алмазову: «Выходи!»
Чиновник в несколько приемов, поневоле медленно (мешали скованные за спиной руки) вылез, закрутил головой, оглядываясь, но толком ничего рассмотреть не успел: его почти бегом потянули к расположенной неподалеку двери. За дверью оказалось помещение, разгороженное двумя решетками, одна за другой. Люди в масках ввели Алмазова за первую решетку, замок щелкнул. Здесь с него сняли наручники, после чего один из его конвоиров расписался в какой-то ведомости («Наверно, что меня сдал», – догадался чиновник), и захватившие его люди удалились. Теперь Алмазова окружали сотрудники учреждения, в которое его доставили. Это все еще явно были не те люди, от которых можно было потребовать объяснений, поэтому Егор Борисович продолжал ждать, когда появится какое-то ответственное лицо.
Он думал, что теперь последуют различные процедуры, о которых он когда-то читал в книгах: всякого рода осмотры, санобработка, фотографирование, выдача тюремной одежды… Но ничего этого не было. Двое охранников повели его по коридору, поднялись на второй этаж, подвели к двери и втолкнули в одиночную камеру. Егор Алмазов остался один.
*
Алексей Константинович строил дом для своей семьи, уже находясь у вершин власти. И потому мог позволить себе такую постройку, которая полностью отражала его вкусы и потребности. И хотя проект был заказан известному архитектору, человеку явно неглупому и талантливому, ему дважды пришлось вносить в свою работу поправки. В итоге получилось именно то, что хотел Алексей Константинович: здание изящное, но отнюдь не претенциозное, совсем не замок и не дворец. Здесь была овальной формы обширная гостиная, продуманно расположенные жилые комнаты (так, что у их обитателей не создавалось впечатления, что они находятся в гостинице), уютный кабинет… Чего не было, так это сауны и тренажерного зала – ни сам вице-премьер, ни его супруга Маргарита Олеговна не любили париться и заниматься спортом.
Была предусмотрена в доме и столовая: Алексей Константинович с юношеских лет запомнил слова героя «Собачьего сердца» (в те годы еще запрещенного, но в семье Тарасовых уже доступного) о том, что принимать пищу порядочный человек должен именно в том помещении, которое для этого предназначено, то есть в столовой. Однако распорядок дня вице-премьера складывался таким образом, что поесть как полагается – не торопясь, с полной сервировкой стола – ему никак не удавалось. Завтракал он, как правило, на кухне, обедал (если не находился с визитом за границей) на работе, в своем служебном кабинете, куда доставляли еду из ближайшего ресторана, и ужинал зачастую там же. Впрочем, в еде Тарасов был неприхотлив и не только не делал из нее культа, но и вообще не придавал ей особого значения. Хотя какие-то пристрастия, конечно, имел.
Вот и в это утро Алексей Константинович завтракал с женой на кухне. На завтрак Лидия Сергеевна (эта дама выполняла в доме Тарасовых обязанности повара и экономки) приготовила протертый суп, фрукты и кофе. С супом Тарасов уже покончил и теперь пил кофе, поглядывая то в окно, за которым радовал глаз идеально подстриженный газон, то на экран телевизора, где диктор канала «CNN» как раз начинала очередной выпуск новостей. Вице-премьер рассеянно выслушал сообщения о выборах в парламент Японии,
«Вновь обостряется борьба в российской верхушке. Вчера у входа на художественную выставку был арестован видный чиновник российкого правительства Егор Алмазов. Пока неизвестно, какое обвинение предъявят арестованному. Однако известно, что Алмазов работал в ведомстве вице-премьера Алексея Тарасова и был к нему весьма близок. Возможно, это свидетельствует о том, что позиции Тарасова в кремлевских верхах пошатнулись. В любом случае это говорит об обострении борьбы в высших эшелонах российской элиты. Данная новость может оказаться достаточно важной для инвесторов, поскольку Тарасов курирует экономический блок правительства».
Рука вице-премьера дрогнула, чашка предательски накренилась, и остаток кофе вылился на скатерть. Однако Алексей Константинович этого даже не заметил. Алмазов арестован! Егор Алмазов, самый близкий и самый умный из всех его молодых помощников! Да, это был удар! И очень болезненный, чувствительный удар. Если бы речь шла о боксе, его можно было бы назвать ударом ниже пояса. Тот, кто его наносил, явно знал, как дорог вице-премьеру его помощник, как тяжело Тарасов воспримет это известие.
Однако Алексей Константинович недолго пребывал в шоке. Возможно, по натуре он был во многом художник. Но долгие годы пребывания в правительстве выработали в нем бойцовские качества. Без них в этой среде, где он жил и работал, человек быстро пропадал.
На удар надо было отвечать. Тарасов поставил пустую чашку на стол, сказал жене:
– Скатерть, видимо, придется заменить.
Сам прошел в кабинет. Первым делом просмотрел в Интернете – теперь уже русскоязычном – все новостные сайты. Узнал кое-какие подробности вчерашнего задержания. «Комсомольская правда» сообщала, что Алмазов был задержан возле известного выставочного центра «Винзавод». Вместе с ним была задержана и его подруга, некая Анастасия Веретенникова. Тут же приводилось фото девушки со скованными руками, которую грубо обыскивает человек в маске. Высказывалось предположение, что задержание было нарочно проведено на глазах многочисленных корреспондентов, собравшихся на открытие выставки, – так задержавшие хотели показать свою силу.
«Эхо Москвы» о девушке Насте умалчивало, зато сообщало о том, что, по сведениям из достоверных источников, арестованному чиновнику будет предъявлено обвинение в присвоении чужого имущества путем мошенничества.
Надо было срочно начать ответные действия. И начать их следовало со звонка Ковальчуку.
Юрий Германович Ковальчук был отставным полковником КГБ. В ведомстве Тарасова он занимал такой же пост, как и арестованный Алмазов – референта. Фактически же он ведал не только охраной вице-премьера, но и возглавлял его собственную службу безопасности и контрразведки. Конечно, в сугубо мирном ведомстве, которым руководил Тарасов, подобная структура не полагалась. Но так уж случилось, что подобные структуры – под разными названиями – имелись практически во всех ведомствах, а также во всех крупных коммерческих организациях. В российском государстве, основанном в значительной мере на неформальных связях и живущем под властью силовиков, без силовых структур было никак нельзя.
Конечно, всегда существовало подозрение, что отставной чекист будет работать не на чуждого ему по духу нанимателя (как бы щедро тот ни платил), а на старых друзей и начальников. Алексей Константинович такую опасность предвидел. Пару раз после приема Ковальчука на работу он его незаметно проверил, подбрасывая ему «дезы», представлявшие значительный интерес для «рыцарей плаща и кинжала», и потом внимательно следя – всплывет эта информация в соответствующих кругах или не всплывет? Не всплыла. И Тарасов решил, что начальнику службы безопасности – разумеется, в ограниченных пределах – можно доверять.