Кремлевские войны

Казанцев Кирилл

…Телефонный звонок раздался как раз в тот момент, когда Владимир Яковлевич, поплескавшись в крохотном бассейне, уселся на скамье в предбаннике и взял в руки стакан с чаем. Звонил проводной телефон, номер которого значился в телефонном справочнике. Это мог быть кто угодно: надоедливый рекламный агент или столь же надоедливая и настырная социологическая служба, опрашивающая горожан на предмет их отношения к какому-нибудь местному политику. Поэтому Кунцевич решил трубку не брать – пускай звонит, пока не надоест. Но абонент оказался упорный – телефон все звонил и звонил. Наконец Кунцевич

не выдержал.

– Ирин, возьми трубку, послушай, кто там, – попросил он жену.

Она сняла трубку, послушала собеседника. Лицо у нее выразило удивление, и Кунцевич понял, что звонит вовсе не рекламный агент.

– Ты знаешь, тут какой-то мужчина, – сказала жена, прикрыв микрофон ладонью. – Просит Вовку Кунцевича.

– А как представился? – спросил Владимир Яковлевич.

– Никак! – жена пожала плечами. – Просит Вовку и все.

Так к Владимиру Яковлевичу могли обращаться только очень близкие друзья – по пальцам перечесть можно. Но эти люди знали его особый «дружеский» сотовый номер и всегда пользовались им. Кунцевич был заинтригован. Он взял из рук жены трубку и произнес:

– Я слушаю!

– Долго трубку берешь, Вова, – услышал он голос, который показался ему смутно знакомым. – Большим человеком, наверно, стал. Старых друзей не помнишь…

– Кто говорит? – спросил Кунцевич.

– Не узнаешь? – отвечал незнакомец. – Николай меня звать. Ты ко мне в Москву приезжал. Мы в гостинице «Космос» семинар проводили. А спустя два года ты еще раз приезжал, когда я в беду попал. Теперь вспомнил?

– Не может быть! – воскликнул Кунцевич. – Это вы?

– Только без фамилий, – предупредил голос в трубке. – А то ведь эфир – он как проходной двор, народу много. Чужих ушей тоже много.

– Вы где? – спросил Владимир Яковлевич. – Откуда звоните?

– Тут я, у вас, – отвечал собеседник. – На автовокзале стою, из автомата звоню.

– Я сейчас! Я мигом! – заторопился Кунцевич. – Вы подождите немного, я подъеду!

– Не надо приезжать, – остановил его голос в трубке. – У меня своя машина. Ты только объясни, куда ехать. Сейчас я трубку товарищу передам, ему и объясни.

Послышался шорох, и другой, незнакомый голос произнес:

– Вы скажите, где живете, и все. Я город немного знаю, доберусь.

Кунцевич назвал адрес, а затем, несмотря на протесты собеседника, подробно рассказал весь маршрут от автовокзала до своего дома. Человек, с которым он разговаривал, заявил, что все понял, и повесил трубку. Тогда и Кунцевич осторожно положил свою трубку на телефон.

– Кто это? – спросила жена.

– Это? – переспросил Кунцевич. И затем, внимательно глядя на жену, отчеканил: – К нам в гости приехал Николай Георгиевич Николов. Помнишь такого?

– Помню, конечно, – отвечала Ирина. – Но ведь он…

– К нам приехал мой большой друг, – остановил ее Владимир Яковлевич. – И чтобы больше никаких вопросов! Он не один, с товарищем. Приготовь ему гостевую комнату, а товарищ ляжет в комнате Игоря. Приберись там, а то беспорядок. И стол накрой. Там, в баре, коньяк достань и водку «Серый гусь». И еще селедку разделай! Он селедку любит.

И, не задерживаясь больше в предбаннике, пошел одеваться и к воротам –

встречать.

Спустя двадцать минут (уже совсем стемнело) к дому Кунцевича подъехала старенькая потрепанная «девятка». Водитель, загорелый мужчина, на вид – ровесник Владимира Яковлевича, следуя его указаниям, заехал во двор. И лишь после того, как ворота закрылись, открылась задняя дверь «девятки», и Кунцевич увидел своего гостя.

Владимир Яковлевич шагнул к нему, схватил его ладонь обеими руками… Он бы с радостью обнял этого человека, но не знал, как тот к этому отнесется.

– Прошу в дом, – сказал он, обращаясь преимущественно к Николову, но в то же время обернувшись к его спутнику. – Не знаю, как вам лучше: сразу за стол или сначала в баньку? Мы баньку только что истопили, горячая!

– Сейчас решим, – отвечал Николов. – Ты вот знакомься: это Витя Прокофьев. Сибиряк, из Заусольска! Еще месяц назад был никем, а сейчас он тысячник. И не просто тысячник, а надежный человек, который пришел мне на помощь в трудную минуту. Вот пусть он и решает. Ну что, Виктор: мыться будешь или сразу за стол?

– Нет, от баньки не откажусь, – отвечал водитель. Сейчас, вблизи, было видно, что он смертельно устал: под глазами круги, щеки впали, движения замедленные.

– Помыться, поесть – и сразу на боковую, – изложил сибиряк свою программу. – Глаза слипаются.

– Понятное дело, – кивнул Николов. – Представляешь, – обратился он к Кунцевичу, – мы ведь к тебе знаешь откуда приехали? Из Омска! Вчера вот в такое время выехали. Ночью, уже за Челябинском, с трассы съехали, и Витя три часа поспал. И снова в путь! Двадцать часов за рулем! Только разок поесть остановились, ну, и по нужде, конечно. А я ему помочь не мог: ты же знаешь, я с этой техникой не дружу. Так что собеседник из Вити сейчас не получится. А мы с тобой, я думаю, после баньки еще посидим, поговорим. Как ты считаешь?

– Обязательно посидим, Николай Георгиевич! – поддержал его Владимир. – Но сначала – париться! Вот сюда, сюда проходите…

В бане все оживились, даже тысячник из Заусольска. Он рассказал, как быстро прошли границу с Казахстаном – соседи все процедуры упростили, никакой волокиты; как объехали Уфу, где (знакомый предупреждал) ни один пост ДПС просто так не проедешь.

Из бани прошли в столовую. Кунцевич окинул взглядом стол и остался доволен: Ирина точно выполнила все указания. Дымилось блюдо с вареной картошкой, стояла укутанная кастрюлька с горячими стейками, тускло поблескивали водочные и коньячные бутылки. И селедка разделанная имелась, и тарелка с солеными огурцами. В общем, было чем угостить дорогих гостей.

Выпили за встречу. Сибиряк с трудом проглотил кусок стейка и заявил, что все – сейчас заснет. Ирина проводила гостя в отведенную ему комнату, затем вернулась, посидела еще немного и тоже распрощалась – понимала, что муж предпочитает поговорить с нежданным гостем наедине.

Кунцевич и Николов остались вдвоем.

– Я вижу, жена у тебя женщина понятливая, – сказал создатель финансовых пирамид. – Это в нашей ситуации очень ценно. А кто еще в доме есть?

– Никого, – покачал головой Владимир. – Сыновья в Москве, учатся.