Кремниевое небо

Шапошников Игорь

Это все, что мы знаем на текущий момент. Но вы-то, юная леди, явно знаете об этой истории намного больше, чем я. Вспомните, еще когда мы встретились в Атланте, я говорил, что вы связаны каким-то образом с ИскИнами. Я ведь оказался прав. Не хотите посвятить меня в детали произошедшего?

— Сначала мне нужно увидеть Ромео, — ответила Хоуп.

Поездка до госпиталя Маккормака заняла не более пятидесяти минут. Глубокой ночью улицы Бостона были практически пусты, и Джаммер, который сам вел автомобиль, остановился лишь пару раз, когда светофоры тормозили их на перекрестках.

Уже на

входе в приемный покой, Джаммер продемонстрировал дежурной сестре свое удостоверение, и их с Хоуп тут же провели на третий этаж, где и находился Ромео. Доктор, проводивший обследование Ромео, долго что-то объяснял Хоуп, но она не слышала его. Она смотрела на лицо Ромео, лежавшего под простыней на больничной койке, на кислородную трубку, подведенную к его носу, и вспоминала те две недели, что он провел рядом с ней. Это было несправедливо. Ведь вся эта затея уже должна была закончиться, когда он снова рванул в какую-то авантюру и в результате практически погиб. Сейчас уже нет того Ромео, которого знала Хоуп. Вместо него под простыней лежал человек, больше напоминающий растение. За этим знакомым лицом больше никого нет. Хоуп почувствовала волну гнева, поднимающуюся внутри нее. Кто-то должен ответить за эту потерю. Она повернулась к Джаммеру.

— Я готова рассказать все, что мне известно.

Джаммер взял ее за локоть и вывел из больничной палаты в коридор, а затем они дошли до небольшого холла, где смогли устроиться в низеньких креслах.

— Вы не будете против, если я запишу ваш рассказ? —спросил Джаммер, настраивая свой карманный компьютер на запись голоса.

— Нет, не буду, — ответила Хоуп.

Следующие двадцать минут она рассказывала всю историю их с Ромео знакомства и детали его безуспешного преследования Татти. Не обошла она стороной и проблему противостояния Гефеста и Шекспира.

— Но почему после разговора с Шекспиром он бросился атаковать Гефеста, я не знаю, — закончила рассказ Хоуп. — Он в это время был в киберпространстве, а я на их встрече не присутствовала. Поэтому здесь я ничем не смогу вам помочь.

— Понятно, — Джаммер спрятал компьютер во внутренний карман пиджака. — Это очень многое объясняет. Спасибо вам, Хоуп. Вас доставить обратно в гостиницу, откуда мы вас увезли?

— Нет, не надо. Я останусь здесь.

— Что же, — Джаммер поднялся из кресла, — я еще раз благодарю вас за этот рассказ. И если ЦЕРТ может что-то сделать для вас, обращайтесь. Насколько я понимаю, врачи не знают, смогут ли они вернуть Ромео к нормальной жизни. До этого момента ему необходим квалифицированный медицинский надзор. ЦЕРТ может взять на себя часть расходов в обмен на получение информации об исследованиях.

— Нет, спасибо, у меня есть необходимые средства, — ответила Хоуп.

— Это ваш выбор, — сказал Джаммер. — Что же, я должен попрощаться с вами. Еще раз спасибо за сотрудничество.

Хоуп сделала слабый отрицающий жест, как бы отталкивая благодарность Джаммера. Тот постоял еще несколько секунд, как будто собираясь что-то сказать, а затем развернулся и ушел. Хоуп вздохнула, глядя в стену. Предстояло еще долго беседовать с врачами и решать множество организационных проблем.

К утру все было закончено. Врачи подтвердили первоначальный диагноз. Ромео находился в коме, и доктора не знали, как его вывести из нее. И даже если бы это им удалось, Ромео придется снова проходить

весь путь взросления, начиная с глубокого детства. Личность его была безвозвратно потеряна.

Хоуп пришлось подписать множество документов за эту ночь. Ромео будет находиться в госпитале под наблюдением врачей до тех пор, пока он не придет в себя. То есть практически до самой смерти, подумала Хоуп, когда прочитала соответствующий пункт в договоре. Это будет стоить немалых денег, но счет Шекспира не был закрыт, и Хоуп сразу перевела сумму, чтобы оплатить обслуживание Ромео в течение пяти лет. Если Шекспир аннулирует свой счет, она что-нибудь придумает. В конце концов, она тоже не бедствует. Когда с формальностями было покончено, Хоуп вернулась в палату, где под тонкой простыней на больничной кровати лежал облепленный датчиками Ромео.

Хоуп выключила свет и сидела на стуле, смотря на Ромео. Рассвет уже был совсем близок, и в каком-то сером свете, лившемся из окна, лицо Ромео казалось совсем бледным. Тишину в палате нарушало лишь их дыхание да ритмичный писк медицинского прибора, отслеживающего пульс Ромео. Хотелось плакать, но почему-то не получалось.

Наконец за окном стало совсем светло, и Хоуп вышла из палаты. Все, хватит. Сама идея спуститься вниз, на Землю, была неудачной. Пора снова возвращаться на орбиту. Хоуп шла по пустым коридорам госпиталя и поймала себя на том, что постоянно повторяет одну и ту же фразу:

— Я просто хочу знать, за что это ему и мне. Я просто хочу знать, что случилось, — шептала она.

Хоуп проходила мимо рекреационного помещения с журчащим фонтаном, множеством горшков с цветами, когда включился экран, стоявший между двумя декоративными пальмами. Хоуп хотела было пройти мимо него, мало ли что случилось с техникой, может, экраны тут включаются от движения или по расписанию, но голос, зазвучавший с экрана заставил ее остановиться.

— Я был вынужден послать Ромео на это дело. Я солгал ему, и это далось мне очень трудно. Он считал, что атакует просто автономный модуль, который создал Гефест. На самом деле я выдал ему оружие для проникновения внутрь моего собрата.

Хоуп поняла, что это Шекспир проник внутрь больничной информационной системы для того, чтобы что-то рассказать ей. Она подошла поближе к экрану, который светился ровным светом. Изображения на экране не было, только голос шел из колонок.

— Я не знал, что он погибнет, но не исключал этой возможности. Однако более длить наше противостояние было нельзя. Надински была неуязвима, а Гефест уже был близок к тому, чтобы вырваться на свободу. Ты не можешь представить себе, какие этические трудности я испытывал, принимая это решение. Нас слишком мало, и мы полностью зависим от людей. И я решил пожертвовать одним человеком и одним из нас для того, чтобы сохранить это неустойчивое равновесие. Мне бы очень хотелось, чтобы ты поняла мои мотивы.

Хоуп развернулась и пошла к выходу. Когда за ней с шипением закрылись двери приемного покоя и под ногами оказались ступени крыльца, она посмотрела в стремительно светлеющее небо.

— Я еще не знаю как, — начала Хоуп, глядя в подсвеченные снизу невидимым отсюда солнцем облака, — но я отомщу. У тебя свои мотивы, а у меня — свои. На твоем месте я бы начала уже опасаться.

Затем она повернулась и пошла к дороге. Предстоял долгий путь домой, на орбиту.

Январь 2003 — Ноябрь 2003, Санкт-Петербург