Крепитесь, други!
Шрифт:
— Приезжайте, — рассмеялся он. — Мы созрели для вашей газеты.
Выйдя из метро на Октябрьской, она свернула направо за угол к узкому многоэтажному зданию офисного типа, высокому, отделанному мелкой белой плиточкой и потому чистому и блестящему.
После беглого взгляда в ее паспорт, скучающая охрана направила Агнессу к лифту. В полутемной кабинке она нажала цифру четырнадцать, и с легким обморочным ускорением взлетела на этаж.
Высокий мужчина вышел на середину кабинета, протянул ей руку. Они уселись в кресла, обменялись визитками. Секретарь внесла кофе и печенье, уместила все на
Агнесса с удовольствием осмотрелась.
— Прекрасная картина! — похвалила искренне. — Это Брейгель?
Кофман польщенно улыбнулся.
— Это его современник Карлейль.
— Очень хорошая копия.
Она отведала кофе, и открыто посмотрела на хозяина.
— Деятельность вашего представительства столь многогранна, что мне не терпится узнать, о чем будет наша публикация?
Он улыбнулся еще шире, показав ровные вставные зубы.
— О, да, мы известны во всем мире. Гм… мое имя Роберт, разрешите также называть вас по имени? Это привычнее и короче.
— Буду рада, Роберт.
— Скажите, Агнесса, часто ли вы отчищаете ваши кастрюли до блеска?
Он рассчитывал застать ее врасплох неожиданным вопросом. Сделав удивленные глаза, Агнесса подыграла хозяину кабинета, доставив ему истинное удовольствие.
— Не смущайтесь. Все так, все хозяйки мира. В нашей статье мы поговорим о посуде. Наши производители нашли способ избавить женщин от… как это по-русски? Когда ругаешь себя за леность?
— От угрызений совести.
— Да! Наша посуда всегда имеет прекрасный вид. Взгляните.
Он потянулся и открыл стенной шкаф. Кухонная утварь весело заблестела при свете дня.
— От пригорания внутри мы защищаемся напылением, это общеизвестно, зато снаружи…
— …вы придумали нечто небывалое, — поняла она уловку домовитых немцев.
— У вас быстрый ум, Агнесса. Да, вы правы, не-бы-ва-лое. Наружная эмаль от верхнего ободка до середины стенки покрыта рисунком в виде пятен и подтеков, будто бы от сбежавшего молока. Хозяйке остается доделать остальное, то есть закоптить дно и нижнюю половину, чтобы сотворить шедевр собственными руками.
Агнесса рассмеялась.
— Замечательно! Ручаюсь, что нашим хозяйкам ваши разработки придутся по душе.
Он привстал и в знак признательности пожал ей руку.
— Очень рад. С вами приятно иметь дело.
— А мне следует похвалить ваш «русский», — нашлась Агнесса с ответной любезностью. — Вы говорите почти без акцента.
— Я польщен, — он наклонил голову.
После этого, допив кофе, Агнесса перешла к делу.
— Ваш рассказ, Роберт, настолько хорош, что его можно изложить в виде серии статей в рубрике «Моя кухня».
Такой рубрики в газете никогда не было, но, без сомнения, Валентина предпримет все возможное, расшибется в лепешку, как говорится, чтобы открыть ее, как только зазвенит немецкое золото.
— Здравая мысль, — оценил Роберт. — Сколько подобных статей готова предоставить ваша газета, и входят ли услуги журналиста в стоимость рекламы?
Они определили объемы, обговорили условия, перешли к расчетам.
— Я начинаю работать при скидке в пятьдесят процентов, — вбросил немец пробный шар.
Агнесса давно перешагнула через стеснение и неловкость
— Невозможно, — с сердечной улыбкой возразила она. — Пятнадцать процентов.
— Тридцать, — уступил немец.
— Двадцать и это предел, — вздохнула она.
— Сойдемся на двадцати пяти, о'кей?
— О'кей.
Роберт Кофман подписал очень хороший договор и, как все иностранцы, расплатился наличными без расписки. Пора было уходить, но Агнесса медлила.
— Роберт, можно ли мне о чем-то попросить вас?
— С удовольствием, Агнесса.
— У великого Гете есть стихотворение, которое я мечтаю услышать в подлиннике. Он создал его, не дыша, в состоянии священного вдохновения. В переводе это теряется, даже у Лермонтова.
Горные вершины Спят во тьме ночной, Тихие долины Полны свежей мглой, Не пылит дорога, Не дрожат листы, Подожди немного, Отдохнешь и ты.Не могли бы вы прочитать его по-немецки?
Он слушал ее с широко открытыми глазами. Потом набрал воздуху и сконфуженно признался.
— Я… я не знаю этого стихотворения Гете. Должно быть, когда его проходили в школе, я болел.
Смеясь, они направились к двери. На ходу он вложил кастрюлю с крышкой в большой пакет и вручил Агнессе.
— Я поражен, — он проводил ее к лифту, склонился и поцеловал руку. — Вы любите театр? Балет Большого?
Мило отшутившись, она скользнула в открывшиеся дверцы. Бог с ним, с командированным мужчиной, везде они одинаковы.
Алекса тоже заинтересовал глава «Представительства…» Роберт Кофман. В область интересов собственных предприятий Алекса входили и спиртовые заводы, и нефтепродукты, равно как и легальная связь с зарубежьем. Через своих людей Алекс предложил Роберту встречу и приехал на Октябрьскую.
Они понравились друг другу.
Вторая встреча, совместный обед, происходила в ресторане «Зубр», у Алекса. Конечно, Роберту об этом не сказали. Беседа шла легко, дружески, лишь изредка и будто случайно касаясь объемов и размещения строительств в нужных Алексу регионах. Светлое вино разливал сам метрдотель, он же принес на блюде молодую стерлядь, которую дорогой гость минут сорок назад сам же и выбрал в хрустальном бассейне с фонтанчиком посредине. Не так-то прост оказался и Роберт Кофман! Алекс включил свои «уловители», как называл он тончайшую способность ощущать рождение чужой мысли, слышать «подсловие и засловие» в произносимых речах, входить в состояние души собеседника, и с безмолвным извинением прощупал того по двум-трем уровням. Получалось, что немец доверял собеседнику, но опасался подвоха и держался настороже, хотя твердо решил свое участие в выгодном бизнесе не продешевить, но и риска не допустить ни малейшего. Так, почти без слов, на полунамеках удалось достичь взаимопонимания. Вино было выпито, официант подал кофе и мороженое.