Крепитесь, други!
Шрифт:
— Весь риск на мне?
— А какие варианты? Мне идти?
Толик молчал.
— Подготовь маску на лицо и перчатки, чтобы не оставить никаких следов, — продолжал Виктор. — Но я уверен, что отпечатков искать никто не будет.
— А какую маску?
— Обычный чулок.
— Женский?
— Женский, — Виктор рассмеялся.
— Уй…. — Толик выругался.
— Ничего. Ради прекрасного будущего придется потерпеть. Знаешь, что такое настоящие деньги? Я уже держал их в руках, десять тысяч баксов. Приятное ощущение.
— Верю, — Толик хмыкнул.
Виктор тоже помолчал.
— Можешь прийти в НИИ разок-другой для подготовки. Посмотреть. Прекрасное место. Темный коридор, вестибюль далеко. Тихо, запущено.
— Приду, посмотрю. Ей-богу.
— Главное, внезапность. Быстрота и натиск. Напугал и хватай все, что есть. Она сама все отдаст, эта пигалица.
— Симпатичная?
— Местами.
— Мне жены хватает.
На этом первая часть отчуждения денег была принята.
За окном не унимался серый дождик. Под его струями блестел зеленой черепицей причудливый новенький филиал ЛУКОЙЛа, выстроенный в переулке за эту осень. В него-то деньги вкладывали щедро: зеркальные окна, мелко-плитчатый, в елочку, тротуар, вокруг газонов полированный бордюрный гранит.
— Сволочи, — Виктор стиснул зубы, постоял, покачиваясь на носках, потом с внутренней силой произнес слова Макбета. — «Хоть я страшусь того, на что дерзаю»…
— Вот именно, — Толик нахмурился. — Раз весь страх и риск достается мне, то… Как договариваемся? Выручку пополам?
— Как пополам? Никаких пополам. Тебе четверть, мне остальное.
— Не согласен. Либо поровну, либо никак.
Виктору пришлось уступить. Они были нужны друг другу.
Толик оказался не так прост, как представлялось. Мало того, что он, глазом не моргнув, слупил половину выручки, так у него, к тому же, оказались два паспорта, оба с его фотографиями, свой и чужой в лиловой обложке на имя Деревянко Станислава Романовича. Откуда у артиста Госконцерта второй паспорт? Бог весть. Виктор не интересовался. А что вообще ему известно о человеке, с которым учился в театральном училище и теперь собирался идти на… гм-гм… операцию? Самое общее. Толик был с Урала, в армии служил подводником, женился, родил двух сыновей. Вот, в сущности, и все.
Присутствие второго паспорта сразу придало делу солидный настрой. Теперь не грех было замахнуться и на денежный поток, что течет в «Каскад» через банки. Но как, как? Попробуй, тронь…
— Ну, давай подумаем, что у нас есть. Фальшивый паспорт, как прикрытие для… чего? Как распорядиться удачей? Даешь мозговой штурм!
Сколько путей перебрали они! В каких обрывках барахтались! Ненастный день незаметно слился с вечером, а они так ни к чему и не вышли. Проклятье!
— Давай, включай телевизор, любую программу — Виктор гибко выскользнул из-за стола. — Надо отрубиться. Когда главное напряжение убрано, начинают звучать подголоски сознания. Главное, «не думать про обезьяну». Решение придет само по себе.
Толик лег на ковер, задрав ноги в носках на край тахты, подложив руки под голову. Виктора ожидало любимое кресло. После «Новостей» начался фильм, бесцеремонно прерываемый рекламой, во время которой приходилось срочно
Он замер, глядя на Толика с приоткрытым ртом.
— Что? — повернулся тот, почуяв какую-то перемену.
— Не мешай…
Наступила молчание. Толик с интересом смотрел на друга.
— Есть идея! — в расширенных глазах Виктора светился восторг. — Мы открываем собственную контору с тем же названием, — тихо проговорил он. — «Каскад», валка валенок. Ты любишь валенки? Вот и получай красные и зеленые. Главное, что «Каскад».
Толик быстро сел, поджав ноги.
— «Каскад»? А как же…
— Сейчас обмозгуем. Выключай ящик.
И они принялись решать сложнейшую головоломку. Наверняка, в практике мировой аферы имеются мошенничества и похлеще того, что с чистого листа изобрели друзья в тот вечер. Блеснув умом, они выстроили такую многоходовку, которая и во сне не приснится законопослушным обывателям. Вот что такое мозговой штурм! Они зауважали самих себя, словно чемпионов мира. А дело-то было проще пареной репы. Когда убрали лишние навороты, обнаружилась прелестная комедия ошибок и недоразумений, достойная пера великого Мольера, а заодно и книги рекордов Гиннеса. Конечно, «Каскад» немного пострадает, но зато какое искусство! Блиц, да и только!
Довольные собой, они обменялись рукопожатием. Разлили по рюмочкам остатки и звонко чокнулись.
— За удачу!
И замолчали, испуганные серьезностью того, на что предстояло решиться. Может, отступиться, пока не поздно?
— Тебе, друг, пора пьесы писать, — вздохнул Толик, удивленно подумав: «Зора-то как в воду глядела. Ей-богу».
— Напишем, — ухмыльнулся Виктор. — По большому счету, лучше делать и раскаиваться, чем не делать, и все равно раскаиваться.
— Недурно сказано. Чьи слова?
— Неважно. Главное, что в своем будущем я уверен.
— Тогда вперед.
Они хлопнули ладонью о ладонь друг друга и поднялись из-за стола.
— Братья-разбойники, — усмехнулся Виктор.
В окончательном виде их план включал два пути верного и безопасного обогащения: прямое нападение на кассу в ближайший удобный момент, и разворот на себя всего денежного потока, идущего в агентство через банки. Упор делался на внезапность и простоту со своей стороны и отвращение к вмешательству властей со стороны клиента.
Друзья расстались, готовые к «штурму и натиску», то бишь на языке уголовного кодекса, к разбою и ограблению. Впрочем, «лучше делать и раскаиваться, чем не делать и все равно раскаиваться!»
В один из дней позднего октября в комнате появилась Лада. Смотреть на девушку и впрямь было нелегко. Держалась она застенчиво, но как серьезный музыкант, работы не боялась, и голос у нее был хотя и негромкий, зато музыкальный, поставленный на открытое звучание. Первые звонки ее, как водится, были комом, что нисколько не смутило ее. Лада с усердием набивала все необходимые шишки.