Крепкие мужчины
Шрифт:
Китти овладела собой и снова занялась волосами Мэнди.
– Ой, по-моему, я уже причесанная, – проговорила Мэнди, но Китти упорно продолжала изо всех сил водить по ее волосам расческой.
– Господи, Рут, – проворчала Китти. – Язык у тебя без костей. Не все же время я падаю.
– Сколько тебе лет? – спросила Мэнди Адамс у Рут. Она смотрела на Рут искоса, потому что Китти не давала ей повернуть голову.
– Восемнадцать.
– Ты с Форт-Найлза?
– Ага.
– Я тебя ни разу не видела.
Рут вздохнула. У нее не было ни малейшего
– Понятно. Я училась в средней школе.
– А я на будущий год поеду в среднюю школу. Ты где училась? В Рокленде?
– В Делавере.
– Это в Рокленде?
– Не совсем, – сказала Рут, и тут Китти снова затряслась от хохота. Рут посоветовала ей: – Расслабься, Китти. День будет долгий. Еще слишком рано падать каждые две минуты.
– Это в Рокленде? – взвыла Китти и утерла слезы с глаз.
Корн-хейвенские рыбаки и их жены, собравшиеся в саду пастора Вишнелла вокруг сестер Поммерой, дружно рассмеялись. «Ну, вот и славно, – подумала Рут. – По крайней мере, все знают, что эта блондинка – полная идиотка. Но может быть, они над Китти смеются?»
Рут вспомнила, что сказал пастор Вишнелл насчет того, что Форт-Найлз через двадцать лет перестанет существовать. Он просто из ума выжил. Омаров хватит на веки вечные. Омары – доисторические животные. Все остальные обитатели океана могут исчезнуть, а омарам будет все равно. Они могут зарыться в ил и сидеть там месяцами. Они камнями могут питаться. «Плевать им на все», – любовно подумала Рут. Омары выживут и будут размножаться, даже если в море питаться будет нечем, кроме самих омаров. Наверное, последний в мире омар сожрет самого себя, если больше кушать будет нечего. Словом, за омаров переживать не приходилось. А пастор Вишнелл просто чокнулся.
– Твой брат в самом деле убил акулу? – спросила миссис Поммерой у Мэнди.
– Ну да. Ой, меня так долго еще ни разу в жизни не причесывали!
– Акулы всем порой попадаются, – сказал один из рыбаков. – Бывает, все мы акул забиваем.
– Просто так убиваете? – спросила миссис Поммерой. – Нет нужды это делать.
– Нет нужды убивать акул? – изумленно вопросил рыбак.
Миссис Поммерой была дамой-незнакомкой, и к тому же весьма привлекательной, поэтому в саду вокруг нее все мужчины пребывали в приподнятом настроении.
– Нет нужды жестоко поступать с животными, – сказала миссис Поммерой, зажав в губах несколько шпилек.
Она трудилась над прической пожилой женщины с седыми волосами оттенка стали. Похоже, женщину этот разговор совершенно не интересовал. Рут догадалась: это или мать невесты, или мать жениха.
– Вот это точно, – кивнула Китти Поммерой. – Мы с Рондой это давно усвоили. Нас отец так воспитал. А отец у нас был добрый. Сроду рукоприкладством не занимался. Никого из нас, девочек, никогда пальцем не тронул. Ругался частенько, это правда, но чтобы ударить – ни-ни.
– Животных обижать – это жестоко, – сказала миссис Поммерой. – Все животные – Божьи создания, как любой из нас. И если кто-то убивает животное без причины, значит, с этим человеком что-то не так.
– Ну, не знаю, – покачал головой рыбак. – Кушаю я их с большим аппетитом.
– Есть животных и убивать их без
– Вот именно, – кивнула Китти. – Просто мерзость.
Рут не могла поверить в этот разговор. На Форт-Найлзе такие разговоры вели то и дело – тупые, нескончаемые, ненаучные. Значит, и на Корн-Хейвене любили так же потрепать языком.
Миссис Поммерой вытащила изо рта шпильку и закрепила ею один из седых локонов пожилой дамы.
– Правда, – сказала она, – должна признаться: было дело, я засовывала жабам в пасть зажигалки и взрывала их.
– И я тоже, – кивнула Китти.
– Но я не знала, что из этого получится!
– Ясное дело, – сказал один из развеселившихся корн-хейвенских рыбаков. – Откуда вам было знать?
– А я иногда бросаю змей на траву перед газонокосилкой, а потом по ним проезжаю, – сообщила Мэнди Адамс, хорошенькая девочка.
– Ну, это уж слишком жестоко, – покачала головой миссис Поммерой. – Зачем же так делать? Змеи полезные, они вредителей едят.
– Ой, а я так тоже делала, – сказала Китти Поммерой. – Черт, Ронда, да мы с тобой вместе это делали. То и дело рубили змей на куски.
– Но мы были дети, Китти. Что мы тогда понимали?
– Да, – кивнула Китти. – Мы были дети.
– Что мы понимали?
– Точно, – сказала Китти. – Помнишь, ты как-то раз нашла гнездо мышиное под раковиной и всех мышат утопила?
– Дети не знают, как обращаться с животными, Китти, – сказала миссис Поммерой.
– Ты всех утопила в разных чашках. И говорила, что это мышиное чаепитие. И все повторяла: «Ой, какие они славные! Какие славные!»
– А у меня с мышами никаких забот, – сказал один из корн-хейвенских рыбаков. – Я вам скажу, с кем у меня проблемы. С крысами.
– Кто следующий? – весело осведомилась миссис Поммерой. – Чья очередь за красотой?
На свадьбе Рут Томас напилась. В этом ей помогла Китти Поммерой, которая подружилась с барменом, пятидесятилетним корн-хейвенским рыбаком по имени Чаки Стрэчэн. Чаки Стрэчэн добился великой чести трудиться барменом на свадьбе, большей частью, потому, что сам был отъявленным пьянчугой. Чаки и Китти сразу нашли друг друга – как всегда сразу находят друг друга в буйной толпе болтливые пьяницы. На свадьбе они времени даром не теряли. Китти назначила себя помощницей Чаки и в плане выпивки не отставала от посетителей барной стойки. Посетитель – стаканчик, и она – стаканчик. Китти попросила Чака приготовить что-нибудь вкусненькое для Рут Томас – что-нибудь такое, чтобы эта маленькая милашка расслабилась.
– Дай ей что-нибудь фруктовое, – распорядилась Китти. – Что-нибудь такое же сладенькое, как она сама.
И Чаки налил Рут полный стакан виски, куда бросил крошечный кусочек льда.
– Вот самый лучший напиток для леди, – сказал Чаки.
– Я ж тебе про коктейль говорила! – воскликнула Китти. – Это для нее крепковато будет! Она к такому не привыкла! Она же у нас в частной школе обучалась!
– Попробуем, – сказала Рут Томас и выпила виски залпом.
– Очень фруктово, – сказала она. – И очень сладенько.