Крепкий орешек Джонс и нарисованный город
Шрифт:
– Ой, это же как в «Сказке про Джереми-рыболова»! – просияла Лялябет, осторожно перебираясь на лист кувшинки.
Как только все уселись поудобнее, Орешек встала, держа в руках шест, опустила один конец в воду, нащупала дно и оттолкнулась. Они плавно заскользили на середину пруда.
Разрезая беззвучно воду, Орешек шестом направляла плот к узкому каналу на южной стороне пруда. По воде, которую заходящее солнце окрасило чудесной палитрой оттенков от красноватого до багрового, за ними тянулся изящный след. Веки у Роквелла отяжелели. Лялябет и Штришок уже спали.
– Ложись. Поспи, – сказала Орешек, проплывая под зелёным деревянным
53. Звёздная ночь
Когда Орешек перевезла их на дальний берег последнего пруда, уже наступила ночь. Небо, словно набросанное несколькими оттенками тёмно-синего, как будто вращалось, обдавая лёгким ветерком, покачивалось и колыхалось на удивительной красоты холсте, усеянном большими жёлтыми звёздами. Пёстрая, веснушчатая от солнца местность Светового района уступила густым линиям и более выраженным мазкам Полей Винсента.
Орешек посмотрела направо. На фоне сверкающего неба, где-то в полумиле от них, проступали очертания маленького городка. Несколько оранжевых брызг уютного, тёплого света из окон неожиданно пробудили в ней тоску по дому. По маме.
– Где же ещё искать Жёлтый дом, как не здесь? – сказала она сама себе. – Чем скорее найдём, тем скорее устроимся на ночлег.
Она тихонечко разбудила остальных, и они отправились через поля по протоптанным в пшеничных колосьях тропкам. Вскоре они вышли на ровную пыльную дорогу, которая привела их в городок.
Хотя на улицах не было фонарей, им не пришлось долго разыскивать Жёлтый дом. Название подходило ему как нельзя лучше! Этот маленький особнячок стоял на углу первого же квартала, к которому они подошли, и, в отличие от других домов, окружавших его, светился.
В доме, судя по всему, никого не было. Зелёные ставни были закрыты, и, хотя сам особнячок излучал сияние, изнутри не пробивалось никакого света. Орешек решительно шагнула вперёд и постучала в дверь. Тишина. Она постучала снова. Опять тишина.
– Ну, Орешек, я так устала! Можно ещё немного поспать? – взмолилась Лялябет.
Орешек тоже устала. Она подёргала за дверную ручку и, к её изумлению, дверь открылась.
– Отлично! Идём!
– Э-э… по-моему, это называется «взлом и проникновение», – заметил Роквелл.
– Да, кажется, так, – сказала Орешек, сбросила у порога ботинки и исчезла внутри. Лялябет и Штришок не раздумывая последовали за ней.
Роквелл пожал плечами и вошёл следом.
Входная дверь вела прямо в гостиную, скудно обставленную несколькими простыми стульями из дерева и лозы и парой старых плетёных коробов, которые служили также столами. В углу виднелась зелёная винтовая лестница. Пол был выложен большой терракотовой плиткой, которая приятно холодила усталые детские ноги.
На одном из стульев лежал
– Встретят в начале? – переспросил Роквелл. – В начале чего?
– Узнаем, я думаю, – вздохнула Орешек. – Что важнее – понять, кто такой агент Х.
– Нам не надо уходить до рассвета? Значит, можно поспать? – спросила Лялябет.
– Можно, – сказала Орешек, у которой снова стало легко на сердце, ведь они оказались в нужном месте и на верном пути. – Беги наверх, поищи кровать.
Наверху располагались маленькая ванная и спальня с тремя маленькими, но удобными кроватями, и корзинка для собаки. Дети умылись и забрались в постель. Несмотря на усталость, сон не приходил.
– Орешек… – заговорила через пару минут Лялябет. – А вот бы папа был здесь! В этом городе ему бы понравилось. – Затем, помолчав минуту: – Думаешь, мы найдём его?
– Это правда, – сказала Орешек, – здесь бы ему понравилось. – У неё защипало глаза. – Да, мы найдём его, я уверена. Я это чувствую костным мозгом.
– Когда я не могла уснуть, он всегда пел мне песенки. Орешек, а спой мне что-нибудь?
– Ты же знаешь, Эль-Би, я не умею. У меня жуткий голос. Тебе ещё кошмары приснятся.
– Ну, пожаааааалуйста, ну, Орешек! Пускай даже что-нибудь детское.
– Эль-Би, закрывай глаза и…
– В небе звёздочка горит…
Голос, чистый и мелодичный, запел из другого конца комнаты.
…И в окно на нас глядит. Свет жемчужный с высоты, Дай ответ нам: кто же ты? В небе звёздочка горит И в окно на нас глядит…– Роквелл, – зевнула Лялябет, – а ты начинаешь мне нравиться.
И минуту спустя все они уже спали.
54. Поля Винсента
Лучи восходящего солнца пробрались сквозь зелёные планки ставней, рассыпались осколками, нарисовали на детях густые полосатые тени. Лялябет пробудилась первой. Она соскочила с кровати, погладила потягивающегося Штришка и распахнула ставни. Утро было уже прекрасное. Пшеничные поля, по которым они шли прошлой ночью, до горизонта блистали масляной желтизной и золотом, а красная дорога, что выбегала из городка, разрезала их, будто горячий нож. Над полями горлопанила стая ворон, металась тучей в предвкушении ранней охоты.
– Орешек! Роквелл! Вставайте! Утро!
Они завтракали яичницей, которую Орешек, взяв акварель, нарисовала особенно тщательно.
– Красиво смотрится, – сказал Роквелл. – На вкус это не яичница, а как будто пресный козий сыр, но смотрится красиво.
После завтрака они взяли вещи и покинули Жёлтый дом. Они снова шагали по пустынной красной дороге через пшеничные поля, пока не достигли ограды из тополей, которыми были отмечены городские окраины. Оттуда дорога повела их направо.