Крепость демона 1
Шрифт:
На самом деле, мне не хотелось их видеть сейчас, даже тётю. Было в этом что-то неловкое, в этих ритуальных сборах, когда молодую жену готовили к первой брачной ночи, как к жертвоприношению – особая одежда, специальное бельё, непременно распущенные волосы, «лёгкий, естественный» макияж, разговоры, смущающие невесту и веселящие её замужних подруг... наверное. По крайней мере, так это описывали в книгах, в художественных. В учебниках говорилось только о том, что следует быть скромной, спокойной и довериться мужу, не кричать, не плакать, не говорить лишнего и не уходить в ванную сразу, а остаться с ним в
«И о предохранении ни слова, вообще, как будто его не существует.»
О том, что «секс» не всегда значит «дети», я узнала от тёти, она провела со мной этот разговор после того, как мама пожаловалась ей на мою дружбу с сыном кухарки, больше никто и никогда не говорил со мной на эту тему.
«И как мне заговорить об этом с Аланом?»
Он говорил, что детей у него «пока нет, возможно, и не может быть», но это просто слова, я не могу на них полагаться. Как сказать об этом так, чтобы не обидеть его и не расстроить, я не представляла, тема была настолько сложная, что я решила переключиться на что-нибудь более понятное.
«Что мне надеть?»
Выйти в отельном халате на голое тело вульгарно. В детском белье – смешно. Остаётся только полностью голой, вариантов нет.
Я надела бельё, надеясь, что Алан его просто на мне разорвёт, в книгах так чаще всего происходило, сверху надела платье и туфли, припудрилась и подкрасила ресницы, услышала в голове оглушительное, тысячи раз повторённое: «Губы накрась, ты похожа на труп, закрась это уродство, тебе нужна помада, возьми мою помаду, накрась-накрась-накрась...»
«Тогда в поезде на мне не было помады, Алан каким-то чудом не сбежал. И сегодня переживёт.»
В последний раз проверив волосы, платье, ногти и лицо, я вышла из ванной и пошла в спальню.
***
Глава 54, первая брачная ночь
В спальне было пусто. Я осмотрела смятую кровать на подиуме с фиолетовой подсветкой, пытаясь представить, каким образом здесь можно реализовать книжный сценарий с таинственным полумраком и светом единственной свечи. Свечи можно было найти на кухне, с их помощью сервировали романтические ужины, но даже если я её принесу, её некуда будет поставить – у круглой кровати не было тумбочек, вся мебель была встроенной.
Алан вышел из ванной в халате и с мокрыми волосами, улыбнулся с извиняющимся видом:
– Какая ты шустрая, я надеялся, что успею.
Я промолчала, он подошёл ко мне, обдав запахом зубной пасты.
«То есть, он вымылся и ждал меня на кровати, а потом решил почистить зубы. Как мило. Польщена.»
Он положил ладони мне на плечи и мягко поцеловал в губы, потом в щёку, в шею, ловко расстегнул скрытую «молнию» на платье сзади и снял его с одного плеча. Стал покрывать поцелуями плечо, прижав меня к себе и запуская руку под платье на спине, нащупал перекрещенные полоски кружева,
– Что это такое?
– Эльфийское бельё.
«...для детей.»
– Миленько. Покажи, – он развернул меня к себе спиной и спустил платье со второго плеча тоже, оно повисло тряпкой на рукавах, я чувствовала себя ещё отвратительнее той девушки, которая уснула на стадионе – она, по крайней мере, была одета.
Алан погладил ладонью мою спину под кружевом, потом талию и живот, поцеловал мою шею и прошептал на ухо:
– Очень красиво.
«Ага, "ми-ле-нько".»
Я сняла рукава и стряхнула платье вниз – лучше быть раздетой, чем не до конца одетой. Алан обнял меня крепче, прижался лицом к моей шее и надолго остановился, я изучила его ауру визуально – он был в порядке, попыталась приоткрыть наш внутренний канал – там штормило так, что я закрыла обратно. Он вздохнул и тихо спросил, с сочувствием в голосе:
– Настолько устала?
Я не понимала, откуда взялось это «настолько», но кивнула – я действительно устала. Он вздохнул ещё печальнее и медленно поцеловал моё плечо, тихо сказал:
– Давай спать. Я тоже устал. Ложись. Тебе какая сторона больше нравится?
Судя по тому, что сказано это было с шутливой интонацией, я должна была пошутить в ответ, наверное. Но я не до конца понимала, к чему эта шутливая интонация относится – к вопросу о том, какая сторона круглой кровати мне больше нравится, или к самой идее лечь спать.
Он врал, он не хотел спать, судя по ауре, он хотел бегать, прыгать и орать, как дикая обезьяна, ему даже стоять неподвижно было сложно.
«Зачем он это сказал?»
Алан отпустил меня и пошёл к двери, я обернулась, но он не стал выходить, просто выключил свет. Фиолетовая подсветка вокруг кровати давала достаточно света, чтобы я могла рассмотреть платье на полу, я вышла из него и наклонилась поднять, решив, что надевать его обратно будет глупо. Алан пошёл к кровати, я пошла в гардеробную, пытаясь не чувствовать спиной его взгляд. Я сама себе напоминала Никси в день суда, её детская голова на взрослом теле, мои взрослые чёрные туфли и детское бельё, ещё и фигура, далёкая от идеалов человеческого мира, где абсолютно все девушки были похожи на мою коллегу Чизкейк, или на обновлённый вариант Никси – тонкая талия и огромная грудь с бёдрами.
«Чизкейк называла нас "бледная Никси и тощая Лейли", к Никси больше никаких претензий предъявить не получалось, кроме бледности, хотя большая часть журнальных девушек осветляла кожу и волосы, а половина статей была посвящена тому, как быстрее похудеть. Странный у людей мир.»
Алан был частью этого странного человеческого мира, так что было бы логично, если бы его вкусы ему соответствовали. Все те девушки, которые толкнули меня в бассейн, выглядели как из журнала, и почти все сделали себя такими хирургически. Мужчины себя вообще не перекраивали, я изучила всех гостей, нашла только следы операций по показаниям, никаких вмешательств для красоты, даже мальчик-аксессуар был таким от природы, зато его дама была перекроена с ног до головы.