Крепость в Лихолесье
Шрифт:
Волшебник судорожно глотнул из посудины.
— Тем не менее я был уверен, что со своих твердых позиций невмешательства ты вряд ли отступишь.
Лицо эльфа по-прежнему было неподвижно-благожелательным. Он неторопливо прошелся по шатру из угла в угол, остановился рядом со столиком, взял чашу с вином и поднял её на уровень глаз, точно хотел полюбоваться затейливым узором на ножке. Скинул на скамью тяжелый плащ. В распахнутом вороте его простецкой блузы блеснул круглый серебристый медальон с вычеканенным на крышке
— Зря. Я, кажется, говорил тебе, что стараюсь не оставлять рубежи болот без внимания, — с дружеским упреком в голосе заметил он. — А, памятуя о, гм, безрассудстве твоей затеи, решил, что будет не лишним удвоить бдительность — хотя бы затем, чтобы выяснить, насколько соседство Дол Гулдура действительно небезопасно для Лориэна. Кроме того, возникли еще некоторые любопытные обстоятельства…
— Какие обстоятельства?
Келеборн поставил чашу на столик.
— Есть кое-что от Сарумана.
— От Сарумана? — Гэдж вздрогнул. — Что?
Владыка не удостоил его взглядом.
— Да, мы наконец действительно получили весточку от Белого мага, хоть и со значительным запозданием, странным и окольным путем. Это случилось около месяца назад… Радагаст нашел на берегу реки Келебрант раненного ворона — грязный и истрепанный, этот ворон ковылял по песку вдоль кромки воды. У него было подбито крыло, и Радагаст, разумеется, не сумел пройти мимо… подобрал бедолагу и взял на себя труд о нем позаботиться.
— Гарх? Это был Гарх? — воскликнул Гэдж. Все в нем как-то натянулось и замерло от неясного предчувствия, в носу защекотало от волнения, и даже нога разом перестала болеть, как будто застеснялась напоминать о себе в столь трепетный и напряженный момент.
— Ты уже дважды перебиваешь меня, орк, — не глядя на него, спокойно заметил Келеборн. — Тебе не кажется, что это все-таки немного невежливо? Впрочем, после того, как ты, презрев все предостережения Радагаста, бессовестно сбежал из Росгобела на поиски приключений, удивляться твоей неучтивости по меньшей мере глупо…
— Я не сбежал! — возмущенно прохрипел Гэдж. Вот, значит, что эти эльфы о нем думают! — Я… попал в плен. Ну, так получилось.
— Даже если это правда, — Владыка поморщился, — твоей невоспитанности это по-прежнему не отменяет и не оправдывает.
— Оставь его в покое, Келеборн, — проворчал Гэндальф. — Если бы не Гэдж, я бы сейчас тут с тобой не разговаривал… Так что там все-таки насчёт Сарумана? Этот ворон с берега Келебрант… это действительно оказался Гарх? Посланник Белого мага?
Келеборн вздохнул.
— Да, только узнали мы об этом буквально несколько дней назад. У этого несчастного ворона начисто отшибло память, он не помнил, ни кто он такой, ни как оказался на берегу Келебрант, ни было ли у него при себе какое-то письмо. Лишь недавно он начал кое-что вспоминать… Да, с Саруманом что-то неладно, и Саруман отправил его в Лориэн
Гэндальф рассеянно выпутывал из бороды застрявшие в ней хвоинки и волоконца мха.
— И где он сейчас, этот ворон?
— В Росгобеле.
— Мне нужно с ним потолковать.
Келеборн скорбно улыбнулся.
— Попытайся. Надо признать, после удара головой о камень он разговаривает, э-э, довольно невнятно… или я его не понимаю. Мне удалось уловить лишь то, что с Саруманом что-то случилось: он то ли ранен, то ли попал в плен, и у него что-то с шеей.
— На нем ошейник, — сказал Гэдж вполголоса. Видимо, молчать об этом и дальше уже не было смысла.
Волшебник и эльф, вздрогнув, оглянулись в его сторону. Уж чего-чего, но вмешательства Гэджа они явно не ожидали… Лица их бледнели в полумраке шатра, как полупрозрачные лики застигнутых врасплох привидений.
— Что? — пробормотал Гэндальф. — Какой ошейник?
— Который не позволяет ему творить чары, — пояснил Гэдж. — Поэтому он и сидит в Дол Гулдуре лекарем…
Он запнулся — под пристальными взглядами мага и Владыки ему стало не по себе. Эти красноречивые взгляды сбивали его с ног, как порыв ледяного ветра.
Повисла тишина… Неприятная, давящая на уши, напитанная изумлением и недоверием. Даже цикадка под пнем умолкла, а назойливый дятел — там, снаружи — прекратил самозабвенно сокрушать дерево и куда-то упорхнул. Келеборн и Гэндальф по-прежнему не сводили с орка глаз — ждали продолжения? — и Гэдж окончательно стушевался, опустил голову, принялся разглядывать носки своих не поместившихся под низкую лавку сапог. Кованая курильница, стоявшая в углу и заправленная ароматным маслом, распространяла под сводом шатра нежное благоухание каких-то цветов — не то роз, не то лаванды, — а от грязных гэджевских сапог разило тиной и грибами-поганками, и никаким хрупким эльфийским благовониям не под силу было этот ядреный болотный дух заглушить… Да и мерзкая шмырова мазь тоже, наверное, ещё не до конца повыветрилась.
— В Дол Гулдуре? Лекарем? — У Гэндальфа дрогнули брови, но он явно постарался справиться с удивлением, насколько это было в его силах, и придать физиономии сдержанное, строго-заинтересованное выражение. — Что еще за новости? И почему я узнаю обо всем этом только сейчас?
Орк пожал плечами — так небрежно, как только мог.
— Ну… он сейчас не совсем в Дол Гулдуре. Я хотел тебе сказать, но… впрочем, если бы и сказал, все равно ничего бы не изменилось.
— И поэтому ты не сказал.