Крепость в Лихолесье

Ангина

— Много раненых? — спросил Гэндальф.

— Около полудюжины.

— Убитые есть?

— У орков по меньшей мере два трупа. С нашей стороны, слава Эру, обошлось без жертв. Орки отступили на северо-восток, к своему лагерю, у них хорошо укрепленная берлога в лесу, штурмовать которую малыми силами опасно, да и бессмысленно. Первым делом следует направить усилия на восстановление Завесы, тут вы правы… Курунир!

— Без меня, — кратко отозвался Белый маг. — Пусть Гэндальф этим займётся, с меня было достаточно Ангмарца.

И будь добр, пришли мне все-таки своего врачевателя на пару минут, мне нужно с ним посоветоваться…

***

Эймендил, эльфийский лекарь, небрежно отбросил уголок покрывала, окинул беглым взглядом бесчувственного, неподвижно лежавшего на лавке орка. Осторожно отогнул пальцем край полотняной повязки, осмотрел рану у мальчишки на груди.

— Чего ты от меня хочешь, Курунир?

— Металлическую трубку.

Гэджа, обнажённого по пояс, уложили на правый бок, заведя левую руку за голову — мальчишка по-прежнему был беспамятный, осунувшийся, серовато-бледный, зависший в безвременье между жизнью и смертью. Саруман мрачно пояснил:

— У него легкое пробито, в оболочке скопился воздух. Поэтому необходимо сделать прокол, вот здесь, чуть ниже подмышки, и удалить лишний воздух через трубку. Тогда легкое расправится.

Эймендил задумчиво кивнул.

— Смело. Но вряд ли обречено на успех. — «Хотя, если уж тебе так хочется кромсать ланцетом своего орка, я, конечно, возражать не возьмусь», — выразительно говорил его взгляд. — Подобное рукодействие, даже в случае удачного завершения, может вызвать воспаление и в дальнейшем — гниение лёгкого.

— Зелье из морских водорослей, применяемое для обработки ран, способно в какой-то мере этому воспрепятствовать, — возразил Саруман. — Но я был бы рад, если бы такой опытный лекарь, как ты, оказал мне содействие в этом нелёгком деле.

Эймендил поджал губы.

— Прошу извинить, у меня сейчас нет времени. Мой помощник не справляется.

— Много «тяжелых»?

— Сколько бы ни было, их не стоит оставлять без внимания.

— Конечно, они же не орки.

Эймендил был бесстрастен, как камень:

— Они не безнадежны, по крайней мере. Впрочем, трубку и все необходимое, что найду, я, так и быть, пришлю. Но не будем лукавить, — он вновь бросил на Гэджа оценивающий взгляд, — говоря откровенно, не думаю, что во всем этом есть хоть какой-то смысл.

— Сколько времени, — спокойно спросил Саруман, — ты ему ещё отведешь?

— Пару часов, в лучшем случае. Дело даже не в ране… Он потерял много крови и, подозреваю, до сих пор продолжает терять.

— Кровотечение есть… небольшое. Когда легкое расправится, оно остановится.

— Вряд ли это поможет. Ты знаешь об этом не хуже меня.

Белый маг отвёл взгляд.

— Будь добр, поторопись с инструментом.

Отодвинув занавесь, которой

этот уголок горницы был отгорожен от остального помещения, вошёл Радагаст, поставил на стол небольшой резной сундучок, откинул крышку.

— Вот, здесь корпия, повязки, немейник, порошок коры осины… это от хвори желудка… пятилистник — от бессонницы… волчий след…

Саруман разглядывал принесенные Радагастом вещицы отсутствующим взором. Мысли его, судя по всему, были далеки от содержимого сундучка.

— Мне понадобится много кипяченой воды, бычий пузырь и пара ощипанных птичьих перьев… лучше гусиных, но и любые другие подойдут. Сможешь обеспечить?

Радагаст рассеянно подергал бороду.

— У меня, кажется, был припасен пучок перьев на чердаке, в шкафчике, где я храню бутыль с чернилами. Возможно, там удастся найти пару подходящих.

— Неси. Посмотрим, что тут можно сделать.

Эймендил, уже собиравшийся выйти и задернуть за собой занавес (но почему-то с этим не спешивший), на секунду обернулся:

— Позволь спросить, что именно ты намерен предпринять, Курунир?

— Не думаю, — мягко отозвался Белый маг, — что тебе стоит этим интересоваться.

Но Эймендил не отступал:

— Один из твоих… «любопытных опытов», полагаю?

— Тебя, кажется, ждут раненые, — бесцветным голосом напомнил Саруман. — Или ты, гм… всё же, несмотря ни на что, хочешь поучаствовать?

Лекарь покачал головой — скорее осуждающе, чем сочувственно.

— Творец упаси, нет! Напротив — я бы хотел тебя предостеречь от… необдуманных поступков. Владыка, боюсь, подобное деяние не одобрит.

— Владыка вправе одобрять или не одобрять что угодно, — в голосе Сарумана скользнуло плохо скрытое раздражение: докучливость собеседника, по его мнению, явно начала переходить допустимые границы. — Но вряд ли это заставит меня изменить принятое решение.

— Не сомневаюсь. — Эймендил внимательно посмотрел на мага. Потом вновь качнул головой, что-то едва слышно бормотнул под нос и вышел — не прощаясь.

***

— Если это то, о чем я подумал, то… ты и впрямь полагаешь, что это хорошая мысль? — хрипло прокаркал Гарх.

— А ты можешь предложить что-то иное? — эхом отозвался Саруман.

На столе горели свечи, бросая сполохи света на лежавший рядом кинжал Гэджа — по-прежнему тёмный, потухший, бурый, точно покрытый слоем ржавчины. В плошке, стоявшей на решётке жаровни, кипела вода — и ворон, склонив голову к плечу, задумчиво следил за беспрерывным круговращением в ней беспокойных пузырьков воздуха.

— Я только хотел сказать, что тот парень, Бран… там, в Изенгарде… от этого умер, ты помнишь?

Выбрав одно из принесенных Радагастом перьев, Саруман крепкой нитью прилаживал к нему вываренный в кипятке бычий пузырь.