Крепость живых
Шрифт:
– Помидоров мало взяли, – замечает Николаич.
– Чтоб все взять, грузовик нужен. А он у нас под бананами.
– Получается так. Ладно, закрыли двери и покатили дальше, пока эти до нас не дочапали.
– У кассирши притормозите…
Притормаживает. Ну да, прав опер – девчонку словно стамеской тыкали в спину. Я видел уже один раз такое, действительно характерно… Давка возникла в дверях, а толпа – жуткая штука – затоптала бедную девчонку. Женщины вообще чаще в таких давках погибают, причем и основные травмы они же наносят своими
– Затоптали, да?
– Точно. А вы почему так решили?
– В Минске видел. Пивной фестиваль летом. Все благодушные, добрые… А тут ливень хлынул, все с хохотом с площади в метро кинулись. Кто-то на лестнице упал. Веселая толпа поднаперла… Пятьдесят три человека убитых, еще больше поломанных – две сотни… «Ленту» отсняли?
– Нет, не успел.
– Так снимайте. Чего же вы мешкаете.
– Готово. Еще бы вперед проехать.
Малым ходом катим вдоль фасада магазина. По уму, неплохо бы глянуть, что там сзади творится, но лезть в хаос наперекосяк забивших стоянку машин неохота. Их не так и много, но стоят они крайне неудобно, – наверное, пытались объехать пробку на шоссе…
– Интересно, а кто тут так дорогу расчистил? Танк?
– Думаю, что скорее какая-то дорожная штука типа грейдера «кировец». Танк бы что-нибудь да сплющил, а тут все сгребли с дороги на обочину. Сняли?
– Снял. Напротив салон «Хонды»?
– Он самый. Но там наш дозорный доложит, что да где. Я смотрел – он туда похрял.
– Теперь мы куда?
– За пост ГИБДД. Там заправки, авторемонт и еще всякое.
На посту машины вообще кучами. Глаз цепляется за яркое пятно – милиционер в жилете с отражателями, лежит ничком, рядом валяется рваная кобура от «макарова». Голова у мента какого-то странного вида – маленькая, желтая и совершенно лысая. Когда проезжаем рядом, вижу, что просто его уже объели до голого черепа и какая-то мелкая живность копошится там, где шея переходит в грудь. То ли крысы, то ли эти… хорьки…
– Притормозите. Снимать его?
– А зачем? Тоже невидаль. Что у утопленников, что у прочих, кого всякая мелкая живность обгрызла, жрать их начинают с мягких тканей – глаза, губы, лицо, потом жрут шею и в грудную клетку лезут. И у этого тоже. А оружие с него уже сняли. Поехали, нечего тут таращиться…
Действительно, диво-то…
Когда уже едем обратно, убедившись, что заправки целы и чем дальше к городу, тем все больше и больше зомби, Семен Семеныч устами Саши сообщает: по дороге можно заскочить на армейский склад техники неприкосновенного запаса.
Николаич уточняет, где сворачивать, потом очень недолго катим по проселочной дорожке, пока не упираемся в ветхий деревянный забор с колючкой наверху. Сотня метров вдоль серого дощатого забора – распахнутые настежь ворота.
– Интересное кино, – замечает Николаич.
На огороженном забором пространстве прямо под открытым небом стоят зеленые армейские машины. Частью, как успеваю заметить, прямо на своих
– Может, вы остановите да я пешочком пройдусь – так все ж потряхивает.
– Ничего, ничего, общая картина ясна. А на входе от нас какая-то тварь в кусты шмыгнула – то ли собака небольшая, то ли хорь отожравшийся. Не стоит рисковать-то.
Вид у техники грустный – выцветший, пошарпанный. У некоторых машин даже стекла выбиты. В центре стоит жилой как будто домик, но оттуда никто не высовывается… И нам там пока делать нечего. Единственное, что может быть еще интересным, – ряд запертых голубых контейнеров…
– М-да, могучий НЗ…
– Получается так, что смотреть надо. Те же кунги на КамАЗах мне лично понравились. Возможно, что техника еще ремонтопригодна… Все? Снято?
Снято. И мы выезжаем на Таллинское.
– Чудится или визжит кто?
– Где?
Николаич глушит двигатель. Действительно, вроде как визжит человек.
– Справа?
– Мне тоже так кажется.
– Не наши ухари «патсаны»?
– «Патсаны» так конкретно не визжат!
– Ну это как сказать. Там же с ним девка еще была.
– Нужна ли нам девка?
– Девки всегда пригодиться могут. Хотя если она под стать своему корешу…
– Да, Шлиппенбах ее так и рекомендовал.
– Ну что, кидаемся на выручку прекрасной даме?
– А надо ли? «Патсана» схарчили, доигрался член на скрипке. Девка вне себя, визжит, привлекает к себе всех, кто ходить может, скакать и прыгать. Сама она без мозгов. Делать, скорее всего, ничего не умеет, кроме как на понтах оттопыриваться да еще тусить не по-децки…
– Ну, может, еще родить сможет…
– Доктор, вы сами верите, что при такой правильной пацанской жизни девка здорова будет? Ладно, если у нее хватит мозгов бежать к нам, поможем. Если она куда-то понеслась в другое место, я ее по всем этим закоулкам искать не собираюсь.
Николаич берется за рацию:
– Ильяс, что наблюдаешь?
– Наблюдаю деваху. Оп, шайтаньга, уже не наблюдаю.
– Схарчили?
– Нет, она подалась через дорогу мимо АЗС, туда, где всякие домики.
– Сейчас ее видишь?
– Не-а. Там не просматривается.
– Получается так, доктор, что не судьба ей с нами ехать. Хватит мозгов до Мака добраться целой, глядишь, кто и подберет…
– Меня больше интересует, кто «патсана» сожрал.
– А нам не один черт? Шустрик или морф. Все, поехали…
Стоящие на ветру у перил КАДа попивают кофеек и что-то жуют. Правда, в бинокли тоже смотрят. Причем разделили территорию по секторам и ведут круговое наблюдение. Мне страшно интересно, перепутает кто из стоящих бинокль с кружкой и не попытается ли напиться из бинокля или приложить кружку к глазам. Но никто предметы не путает…